На Галерейной работники кафешек и столовок гремят замками, отпирая двери, метлами выгоняют из-под витрин сладко спавших там под капель кондиционеров уличных псов – одышливых, толстых, в своих не по сезону теплых лохматых шубах, отродясь не знавших заботы собачьего парикмахера, похожих на нестриженых овец.
Разворачивают раскладушки рекламных стендов, сплошь заклеенные яркими фотографиями крымских достопримечательностей, уличные продавцы экскурсий.
За переходом через железную дорогу, пути которой в центре города тянутся прямо посреди набережной, рассаживаются, торопясь захватить на долгий день редкие тенистые уголки, торговки фруктами и сувенирами.
На пляже расстилают полотенца первые купальщики, и уже хрустит галькой, попираемой тяжелыми ногами, полнотелая краснолицая тетка, распевающаяся на ходу: «Ку-ку-ру-за! Молодая, горячая кукуруза!» Ближе к середине дня компанию ей составит шустрый мужичок: «Рыба, домашняя копченая рыба!» – сам сухой и коричневый, как очищенная вяленая тарань.
В палисаднике сбоку от краеведческого музея бряцает ведром тетка-смотрительница, льет воду на выложенные в ряд плиты древних надгробий, с беззлобным ворчанием натирает каменных львов с оббитыми мордами – на них все время садятся дети, «катаются», пришпоривая мраморных зверей, и бока у тех вечно запачканы.
На аллее меж старых платанов с серыми, в светлых проплешинах стволами неторопливо разметает сухую листву рослый дворник Славочка, любимец местных старушек, хозяин трехцветной кошки Маруськи, которая ходит за ним следом, перекочевывая с одной лавочки на другую, и наблюдает за выписывающей вензеля метлой неотрывно и внимательно, как какой-то инспектор…
– Федь, а не пора ли позвонить твоему приятелю из ГИБДД? – вспомнила я.
– Восемь сорок.
– Нормально, восемь сорок – это не пять тридцать, звони уже, – потребовала Машенька, и с ней спорить Федя не стал.
Он отошел к машине, где оставил свой мобильный, и через несколько минут вернулся к нам с докладом:
– Да, был угон «газельки» в Береговом, это курортный поселок на подъезде к Феодосии. Владелец пропажу своего транспорта заметил только на другой день, когда собрался уезжать назад в Симферополь. Он возит отдыхающих на море по выходным, формирует группы желающих по объявлению и все лето катается туда-обратно… Катался. Больше не сможет.
– Что, не нашли его «газельку»?
– Нашли, как не найти. В тот же день обнаружили – лежала под обрывом серпантина на Новый Свет.
– Пустая или с людьми?
– Пустая. И не только без людей, но даже без каких-либо их следов, потому как, упав под обрыв, загорелась – в итоге одна обугленная жестянка осталась.
Мы с Машенькой подскочили, как будто муравейник под нами все-таки обнаружился.
– Дорога на Новый Свет! Все сходится! – вскричала я. – «Слоны» по нашей версии в том направлении и уехали!
– По версии ГИБДД, это местное хулиганье, малолетки предприимчивые, ночью без спросу взяли чужую тачку покататься, да и грохнули ее, – сообщил Федя.
– Федор! – положив ручку ему на плечо, проникновенно сказала Машенька. – Вот ты нормальный молодой человек…
Федор покраснел, открыл рот.
– Нормальный, нормальный, – великодушно уверила его подруга. – Ты бы взял покататься какую-то пошлую старую маршрутку, когда вдоль берега в темноте без присмотра рядком стоят роскошные внедорожники?
– Чего сразу старую, нормальная маршрутка была, почти новая – позапрошлого года выпуска!
– Тем более! – Машенька подняла палец, и Федя уставился на него, как загипнотизированный. Она покачала перстом туда‐сюда, проверяя, надежно прилип ли к нему взгляд Шаляпина, осталась довольна результатом и покровительственно улыбнулась. – Тот факт, что «газелька» была новая, только подтверждает нашу версию. Грабителям требовалась такая машина, которая уверенно потащит вверх транспорт с золотом, а он тяжелый – как-никак бронированный.
– Ну предположим, – сдался Федя. – Но что это нам дает?
– Что это нам дает? – Машенька переадресовала вопрос мне.
Я развела руками:
– Даже не знаю, что дает… Могу сказать, что отнимает: теперь надо искать одну белую машину, а не две.
– А одну машину спрятать проще, – все поняла Машенька. – Эх… Можем и не успеть до обеда.
– Нет уж, обедом мы жертвовать не будем. – Федя дал понять, что завтраком он уже пожертвовал – сухпай за полноценный прием пищи не считается, – и предложил план действий.
– Садимся в машину и медленно направляемся вниз. У очередных ворот выходим, внимательно осматриваемся, если ничего подозрительного не обнаруживаем – возвращаемся в транспорт и продолжаем движение в прежнем направлении. Возражения есть?
Возражений у нас не было, других планов тоже. Был вопрос, что считать подозрительным, но он прояснился после первого же десантирования: достаточно свежие следы «газельки».
– Отпечатки протекторов велосипедов, мотороллеров и легковушек, ясное дело, игнорируем, – проинструктировал нас Федя. – У искомого транспорта ширина передних колес – одна тысяча семьсот миллиметров, задних – тысяча пятьсот шестьдесят.
– Надо было взять рулетку, – спохватилась я.
– Надо было, и взяли. – Федя успокоил меня и одарил прекрасной строительной рулеткой.
Я было обрадовалась, что лучше всех оснащена, но рано: Машеньке достался лазерный дальномер.
– На всякий случай, – туманно молвила она, под моим завистливым взглядом засовывая приборчик, похожий на старомодный мобильник с антенной, в нагрудный кармашек рубашки-сафари.
Федя повесил себе на шею бинокль и сунул еще что-то – я не рассмотрела – в боковой карман своих летних штанишек-карго. И мы взялись за дело весело, с песней – Машенька, в поисках следов склоняясь в поясном поклоне к земле-матушке, замурлыкала:
– Я гениальный сыщик, мне помощь не нужна! Найду я даже прыщик на теле у слона…
На самом деле елозить носом по земле необходимости не было. К тем отдаленным дачам, мимо которых мы двигались со скоростью хромой черепахи, вела ухабистая грунтовка без всяких съездов в стороны. Любой колесный транспорт, даже самокат или строительная тачка, свернув к воротам, оставил бы отчетливый след на рыхлой песчаной почве.
– А если они как-то замели следы? – предположила я, заметив россыпь свежего гравия у одного из домовладений. – К примеру, заехали во двор, а потом по отпечаткам протекторов грабельками прошлись или вот камешков насыпали?
– Я внимательно смотрю на ворота, – ответил Федя. – Из тех десяти, мимо которых мы прошли, девять уже лет сто не открывались, их даже вьюнками заплело. А вот этот гравий мне тоже как-то подозрителен…
– Это ж-ж-ж неспроста, – согласилась Машенька. – Давайте тут осмотримся.
Мы походили вдоль забора, свежеокрашенного и не скованного вьющимися растениями. За ним было тихо – ни звука, ни движения, и Федя, принявший на себя роль командира в этой полевой операции, постановил:
