– Подвинься, Мань, я сам ее побью! – не выдержал Шаляпин. – Загадки она нам тут загадывает…
– Спокойно, Федор, я, кажется, поняла. – Машенька хлопнула в ладоши. – Сосновский был тем бомжеватым дедом?!
– Десять баллов Гриффиндору! – благосклонно кивнула я. – Молодец, Маруся!
– Опять не сходится, – заворчал Федя. – Если Романов и Сосновский вместе провернули операцию по похищению броневика с золотом, зачем одному из них взрывать другого?
– Ну как же – зачем? – Мы с Машенькой переглянулись и одинаково покрутили головами. – Чтобы не делиться, конечно!
– Как-то не нравится мне ваш настрой, – проворчал наш компаньон.
– А версию одобряешь?
– В ней что-то есть, – признал Федя.
– В ней есть все! – не согласилась я. – И преступники, и мотив…
– И золото? – встряла Машенька.
– Наверняка и оно тоже, – уверенно сказала я. – Эти типы его спрятали и ждали, пока поиски прекратятся, чтобы спокойно вывезти добычу куда подальше.
– Но поиски еще ведутся, на всех дорогах Крыма введен план «Перехват», – напомнил Федя.
– И это значит – что? Ой, спокойно, я уже поняла – вы не любите игру в загадки, я сама скажу: это значит, что золото все еще где‐то здесь!
– Конкретизировать не можешь?
Я развела руками.
– Самое логичное предположение уже было высказано: машина с золотом спрятана на даче с голубятней, – рассудил Федя. – Но там же прячется меткий стрелок с ружьем, поэтому я вас, девочки, туда не пущу…
– А мы не пустим тебя одного! – Маша вцепилась в милого, как будто он уже собрался в последний и решительный бой.
– И как же мы тогда узнаем, там ли спрятано золото?
– Да, как?
Две пары глаз уставились на меня.
– А никак, – немного подумав, решила я. – Это узнаем не мы. Федь, позвони Денису! Скажи, что он нам очень нужен, пусть летит мухой, это срочно и важно!
– Ты уверена? – пока Шаляпин звонил Кулебякину, встревоженно шептала мне Машенька. – Ты вот так запросто, за здорово живешь, выдашь нашу догадку – интеллектуальную собственность стоимостью в сто кило золота – представителю официального следствия?!
– Не запросто, а под честное слово, – успокоила я ее.
– Честное пионерское, что ли?
– Честное офицерское!
– Это серьезно, – поддержал меня Федя, как раз закончивший разговор с Кулебякиным. – Майор сказал – они уже бегут.
– Они? – Я насторожилась и встала, вглядываясь в родной забор и опасаясь увидеть выбегающую из калитки вереницу родственников.
Но нет, Денис вышел всего лишь с Барклаем. Конспиратор, молодец – типа просто вывел песика на прогулку.
– Ну? И что происходит? – с нескрываемым подозрением спросил майор Кулебякин, подойдя к нам поближе.
Мы сидели на своем грибочке тихо и чинно, как три благовоспитанных детсадовца: лица безмятежные, ладошки сложены на коленках.
– Происходит событие большой общественной значимости, – охотно объяснила я. – Частное детективное агентство «Версия» спасает провальное официальное расследование похищения броневика с золотом.
– Уж так и спасает? – усомнился милый и потеснил меня на бетонном насесте. – Подвинься…
– Конечно, спасает! Разве следствию известно, где искать организатора этого преступления века?
– А детективному агентству известно? – Милый прочитал ответ по моему торжествующему лицу и задал следующий вопрос: – И оно готово поделиться информацией?
– Да, – сказал Федя.
– Нет, – сказала Маша.
– Да, известно. Нет, не готово, – расшифровала я. – Вернее, готово, но на одном условии. Мы все расскажем тебе, и ты лично гарантируешь, что наше участие не будет замалчиваться. Наоборот, ключевая роль «Версии» в раскрытии этого преступления будет всячески отмечаться и подчеркиваться!
– Я-то готов вас отмечать и подчеркивать, мне не жалко. Но есть еще мое начальство, есть руководство банка, наконец, пресса – как она будет освещать это дело, я не могу предсказать, – пожал плечами Денис.
– По банковской линии все пройдет в лучшем виде, я позабочусь, – пообещала Машенька.
– И за прессу не волнуйся, журналистов я беру на себя, – сказала я. – Твоя задача – официально отметить нас в каком-нибудь рапорте или отчете. Ну и устно при всяком удобном случае напоминать, что только благодаря частному детективному агентству «Версия»… Маш, нашему клиенту этого хватит?
– Вполне, – кивнула Машенька. – Мы же не обещали, что лично – из рук в руки – вернем ему золото, мы подрядились его найти.
– Подрядились, значит. – Кулебякин посмотрел на меня с укором, скривился и передразнил на редкость противным писклявым голосом, ничуть не похожим на мой: – «Машенька с Феденькой просто так приехали, отдохнуть и домик купить!»
– Одно другому не мешает, – резонно заметила Машенька.
Феденька пристыженно промолчал.
– Короче, майор Кулебякин, даешь ли ты слово офицера? – торжественно спросила я.
– На чем мне клясться, на Библии?
Я огляделась и подозвала Барклая. Он с готовностью прискакал и встал перед нами, преданно глядя мне в глаза. Я молча возложила ладонь Кулебякина на широкую собачью спину.
– На самом дорогом, значит, – показательно вздохнул Денис. – Да, клянусь! Я буду всем и всюду говорить, писать и телепатировать, что дело было раскрыто только благодаря частным сыщикам из «Версии»! Конечно, если действительно получу от этих доморощенных детективов ключевую информацию. Ведь получу же, да?
– Ага. – Я стряхнула кулебякинскую ладонь со спины бассета, ласково потрепала собачьи уши и хлопнула по бело-коричневой хвостатой попе. – Иди, мальчик, погуляй еще, у нас тут будет взрослый разговор.
На задержание нас, конечно же, не взяли. Мы бы это задержание вообще пропустили – Денис не уведомил нас о планах полиции, велел только дома сидеть, никуда не соваться, – если бы под вечер не услышали выстрелы.
– Это из ружья! – встрепенулся папуля, мирно вытиравший полотенчиком вымытые после ужина тарелки.
Посуду мыла, кстати, я. Не люблю это занятие, но оно прекрасно развивает кротость и смирение.
Опять бабахнуло.
– А это уже не из ружья… – Папуля на слух классифицировал выстрелы и строил логичные версии. – Дочка, где твой жених?
– Полагаю, именно там, где стреляют, – ответила я, старательно сохраняя спокойствие. – Не волнуйся, папуля, это завершающая стадия полицейской операции. Скоро это закончится, и Кулебякин расскажет нам, как все прошло.
Но Кулебякин, заскочив во двор минут через двадцать, только залпом выхлебал бутылку воды из холодильника, одарил смирную и кроткую меня бешеным взором и, рявкнув:
