Хотя, честно говоря, чувствовал я себя прескверно, по большей части – из-за адреналиновой ломки, хотя и контузия тоже сказывалась. И по рекомендации врачей согласился остаться до вечера в госпитале.
После того как от меня отстали доктора, валом поперли государственные мужи и прочие должностные лица. Сначала – рангом пожиже, а потом пошел главный калибр, в том числе начальник Отдельного корпуса жандармов Таубе, военный министр Сухомлинов, министр иностранных дел Извольский и тот же Столыпин, совмещавший должности министра внутренних дел и премьера. Даже обер-гофмейстер с обер-гофмаршалом его величества анпиратора всероссийского приперлись и еще несколько лиц из царской свиты.
Общий посыл государевых мужей звучал так:
– Мы выражаем искреннее сожаление в связи со случившимся трагическим и досадным инцидентом. Выражаем искреннее восхищение вашим мужеством. Обеспечим тщательное расследование и гарантируем, что все причастные понесут справедливое возмездие. А также испытываем искреннюю надежду, что сей прискорбный случай не повлияет на…
И так далее, и тому подобное. При этом государевы мужи дружно рычали на бледного градоначальника и прочих ответственных за расследование и требовали немедленных результатов.
При виде этих притворно-скорбных рож мне хотелось немедля послать чиновников куда подальше, но приходилось сдерживаться. Хотя Сухомлинов и Столыпин переживали искренне. Первый – из-за возможного срыва демонстрации новой военной техники, которую я привез в Россию, а второй – из-за проекта аренды Сахалина, горячим сторонником которого он являлся.
Ближе к вечеру шухер утих, чины убрались, и я наконец получил возможность побеседовать наедине с действительно нужным человеком – начальником Санкт-Петербургского охранного отделения Сергеем Георгиевичем Карповым. Во-первых, именно его ведомство и он лично вели расследование покушения, и я как можно скорей хотел узнать результаты, а во-вторых, с Сергеем Георгиевичем я познакомился еще во Франции, куда он когда-то приезжал для обмена опытом. И наконец, в-третьих, Карпов, наряду со Свиньиным и Стерлиговым, входил в руководство организации «Отчизна». И он знал, кто я такой на самом деле.
– Господин де Лавардан… – Карпов подчеркнуто официально поклонился, после чего жестом показал, что можно без опаски разговаривать, и настороженно покосился на айна с Лукой, категорически отказавшихся меня покидать.
– Присаживайтесь, Сергей Георгиевич… – Я показал на стул возле кровати. – Все нормально, это мои ближники, им я доверяю, как самому себе. Есть сигареты? А то у меня все в машине осталось, да и местные сатрапы курить запретили категорически.
– Конечно, Александр Христианович. – Карпов открыл массивный серебряный портсигар. – Испанские пахитосы, должны вам понравиться.
– Мне все равно. – Я взял сигарету и с наслаждением раскурил ее. – Итак, что мы имеем?
– Я отправил в ваше поместье эскадрон жандармов, – несколько торопливо сообщил Карпов. – Так что не беспокойтесь, ваша семья – под надежной охраной.
Я сдержал саркастическую улыбку. За Майю и Мадину я беспокоился меньше всего, добрая половина «юристов» и прочих «специалистов», которых я притащил с собой в Россию, как раз и являлась охраной. До зубов вооруженной, даже с пулеметами и гранатами, благо границу мы все пересекали с дипломатическими документами.
– Вашу палату тоже охраняют наши агенты, – продолжил жандарм. – В случае желания вернуться домой вас сопроводит эскорт.
Хотелось прервать его, но я сдержался. Карпов – профессионал в высшей степени, но такой педант и зануда, каких стоит еще поискать. И начинает всегда с самого начала. Торопить его бесполезно, так что придется терпеливо ждать.
– Всех нападавших удалось идентифицировать, – наконец жандарм перешел к сути дела. – Оставшийся в живых – это Александр Добровольский, мещанин, вольнослушатель Высшего художественного училища при Академии художеств. Он же осуществлял общее руководство покушением. Остальные – Иван Бескровный, вольнослушатель Санкт-Петербургского императорского института, и Василий Беляев – студент Горного института. Беляев лично изготовил две бомбы. В покушении участвовал еще четвертый участник – Никита Бородин, приказчик торгового дома купца Вельяминова, но он после взрыва сразу же скрылся с места преступления. Его уже взяли, он скрывался в доме своей бабушки на Выборгской стороне.
– Добровольский что-то лепетал про евреев и называл меня христопродавцем, – вставил я, выбрав момент.
Карпов кивнул.
– Да, Александр Христианович, это вполне укладывается в мотив покушения на вас. Все участники в свое время являлись членами Союза русского народа, а в дальнейшем при расколе этой организации перешли в Русский народный союз имени Михаила Архангела.
– Союз Михаила Архангела? – Я недоуменно уставился на Карпова. – А с черносотенцами я что не поделил?
Я был хорошо знаком с лидером этого союза Владимиром Митрофановичем Пуришкевичем, мало того, он являлся моим единомышленником и союзником, а сама организация очень тесно сотрудничала с «Отчизной». В советские времена на черносотенцев повесили всевозможные грехи, однако, черт побери, на самом деле многое оказалось банальной дезинформацией.
– Я уже имел беседу с Владимиром Митрофановичем Пуришкевичем, – спокойно ответил Карпов. – Он клянется, что союз не имеет никакого отношения к покушению. И готов лично вам принести все необходимые объяснения. Я склонен верить Владимиру Митрофановичу, так как имею соответствующие подтверждения его слов. Дело в том, что упомянутые лица не разделяли относительно умеренных взглядов организации и основали свой ультрарадикальный кружок. В вашем случае они действовали исключительно по собственной инициативе. Однако без воздействия со стороны не обошлось. Со слов Бородина, Добровольский имел тесные связи с неким Альбертом Стакселем, который и предоставил им сведения о том, что вы на самом деле являетесь эмиссаром мирового еврейства и собираетесь отторгнуть часть России для того, чтобы заселить ее евреями. Мало того, этот Стаксель прямо убедил Добровольского организовать покушение и даже предоставил оружие, химические ингредиенты для изготовления взрывных устройств и информационную поддержку.
– То есть черносотенцев использовали втемную? Что за Стаксель? Его уже нашли?
– Мы работаем, – спокойно ответил жандарм. – Добровольский дает показания, но все осложняется тем, что он сам толком не представлял, с кем встречается. К тому же сей Стаксель, скорее всего, тщательно гримировался перед встречами. Причем по-разному. Нам пока не удалось установить его истинное обличье.
– Ваша версия? – Я потянул из портсигара еще одну сигарету. – Кто это может быть? Иностранные разведки? Либо какая-то сила внутри страны?
– Мы работаем, Александр Христианович. – Карпов едва заметно поморщился. – Я не привык оперировать догадками. Пока не исключаем любую версию. Хотя после недавней грандиозной чистки лидеров партий за рубежом я не верю в причастность радикальных революционеров. Все они находятся в смятении и полностью дезорганизованы.
