– У этого здания романтическая история, – сказал дедушка, прерывая молчание. – После Великого землетрясения и пожара Мауд Флад так боялась огня, что ее муж построил для нее гигантский мраморный дом на вершине этого холма. Он хотел подарить ей надежное жилище, сделанное из камня, чтобы она чувствовала себя в безопасности.
– Вот что значит хороший муж, – ответила Натали. Из Рика бы вышел хороший муж, подумала она, ощутив чувство вины. Он был заботливым и осмотрительным, знал, как вести дела. Он был надежный и стабильный, два ее любимых качества не только в людях, но и в жизни.
Пара служащих в белых перчатках придержали дверь для нее и деда. Кто-то в фойе отнес их пальто и шляпу в гардеробную. Красивый плакат на мольберте приветствовал гостей на «Празднике жизни Блайз Харпер».
Голос Брайана Ферри, исполнявшего «Авалон», разносился из колонок, окутывая, как туман. Мама любила «Рокси Мьюзик». Несколько дней назад бессонной ночью Натали собрала плейлист из медиатеки Блайз.
Натали чуть не споткнулась, проходя мимо фотографий, выставленных в ротонде. Скорбь была подобна удару под дых. Агония, от которой невозможно дышать, выворачивала ее наизнанку. Она бы не смогла идти, если бы не дедушка. Несмотря на то, что двигался он медленно и опирался на трость, он по-прежнему был высоким и сильным. Из-за бесследно исчезнувшего отца дедуле пришлось стать главным мужчиной ее жизни, за что она каждый день благодарила судьбу.
Перерыв вместе с дедулей и сотрудниками магазина кучу альбомов, она нашла много маминых фотографий. Их отправили в студию, специализирующуюся на печати широкоформатных изображений. В результате получилась прекрасная галерея портретов, в которых отражалась вся красота души Блайз.
Вот маленькая девочка из семидесятых собирает ягоды на какой-то ферме. А здесь – юная девушка, гордо позирующая в шляпе и халате на пляже Беркелей-блю и Калифорния-голд. Невероятно молодая мама, окруженная призрачным светом, на руках у нее маленькая дочь, а на лице – выражение одновременно и гордости, и страха. Женщина, изящная, как кошка, стоящая в дверном проеме книжного магазина «Бюро Находок», во всей своей восхитительной живости. Дочь, с мягким взглядом, нежно обнимающая своего пожилого отца.
Последним шел самый любимый портрет Натали. Никто не знал, кто сфотографировал Блайз, стоящую на пляже в Форт Фунстоне на юго-западе города, глядящую вдаль с загадочным выражением лица. Несмотря на жизнерадостный дух, за который все любили Блайз, Натали все же считала ее немного меланхоличной. Повзрослев, она стала понимать, что до конца так и не знает мать. А теперь было слишком поздно.
Но еще больше, чем фотогалерея, ее трогало то, сколько народу пришло. Когда Натали с дедушкой шли к своим местам, он сказал:
– Я всегда представлял, как провожу свою дочь к алтарю, а не в последний путь
Она едва не споткнулась, услышав эти слова. Только желание поддержать его помогло устоять на ногах. Несмотря на то, что зал был забит до отказа, люди все подтягивались. Бархатная веревка перегораживала первый ряд, отделяя несколько мест с табличкой «Зарезервировано для семьи».
На самом деле им требовалось всего два места – для нее и для дедушки. Мать Блайз ушла из семьи, оставив после себя только страдания и скандалы, когда дочь была еще ребенком. Что касается отца Натали, Дина Фогарти, скорее всего, про службу он слышал, но его на ней, как и во всей жизни Натали, не было.
Их семья состояла из трех человек. А сейчас, неожиданно, их стало двое. Натали и дедуля. Да и дедушка, кажется, ускользает от нее понемногу, разрывая ей сердце.
Она узнала многих – друзья мамы, постоянные покупатели, которые с годами тоже стали друзьями, даже торговые представители нью-йоркских издательств, зависевшие от ее вкуса и мнения. Были авторы, чьи книги стояли на ее полках, местные торговцы и соседи по тенистой улице Пердита, и знакомые, которые появились за эти годы.
Люди, сидящие по обеим сторонам прохода, неловко махали ей, прикладывали руку к сердцу в знак сочувствия.
Никто не знал, что нужно говорить в таких случаях. Натали и сама не знала. Ей было очень трудно встречаться с ними взглядом, она чувствовала необъяснимый стыд или даже вину.
Они заняли свои места, перед трибуной, украшенной венками из местных сладко пахнущих лилий и осенних хризантем с фермы «Боннер Флаувер» в Гленмуире, естественных и долго не увядающих, именно таких, какие бы хотела видеть мама.
Над головой висели буддийские молитвенные флаги. Мама никогда не придерживалась определенных догм, она утверждала, что организованная религия – причина насилия и мировых разногласий. Тем не менее, она часто говорила о своих любимых религиозных книгах, включая Благородный «восьмеричный» путь буддизма, и с радостью признавала, что ей импонируют миролюбивые и ненасильственные принципы буддизма.
Урну с прахом заслонял другой, самый большой портрет Блайз Харпер. Его выбрала Натали. На нем Блайз сидела на своем любимом месте в книжном магазине – в мягком кресле, заваленном подушками, в углу возле кружевной занавески у витрины. Мягкий свет, струящийся сквозь старинные кружева, освещал правильные черты ее лица, обрамленного тонкими темными кудрями, улыбку и глаза, полные энергии. На коленях Блайз держала свой любимый сборник стихов Мэри Оливер. Подпись под фото была цитатой из известного стихотворения: «Скажи, что ты планируешь сделать со своей единственной, безумной и драгоценной жизнью?».
Цитату тоже выбирала Натали.
Дедушка прислонил трость к спинке стула и уставился вперед.
Натали обняла его за плечи и задумалась, когда она перестанет себя чувствовать так, будто сейчас расплачется.
– Как ты?
– Стараюсь быть спокойным, – просто сказал он.
Его давний друг, Чарли Вонг, в красивом черном жакете с воротником Неру, подошел и сел рядом с ним. Чарли наклонился вперед и коротко кивнул Натали. Он, как обычно, улыбался, но глаза его оставались печальны. Пожилой художник знал Эндрю с детства. Много лет назад Чарли расписал здание книжного магазина, который тогда еще был машинописным бюро дедушки. Теперь старики встречались несколько раз в неделю, ходили на обед к дочери Чарли или играли в местном центре для пожилых.
Тэсс и Доминик заняли места позади Натали. Тэсс наклонилась вперед и сжала ее плечо. Натали в ответ похлопала ее по руке.
Клео и Берти, работавшие в книжном магазине, заняли свои места с другой стороны от Натали.
– Привет, ребята, – прошептала она. – Спасибо, что пришли.
– Ты как, держишься? – спросил Берти. – Прости за банальность, но я, правда, переживаю, милая. – Начинающий актер, он был пластичным и грациозным, его тело выражало чувства без слов – наклоном головы, поворотом плеч. Берти был умным, смешным и меланхоличным, он мечтал исполнять главные роли в лучших театральных постановках. Он любил ее мать, которая поощряла его актерскую карьеру, отпуская его на прослушивания и репетиции, когда было нужно.
