Мама поставила поднос на крошечный кофейный столик. Она часто говорила, что хочет выделить больше места для кафе, но не хотела жертвовать пространством для книг.
– Я люблю нашу семью. И я знаю, что ты тоже любишь. То, что мы не такие как все, еще не означает, что мы чудики.
Натали ездила в школу на автобусе. У некоторых ее друзей были машины, некоторые ездили с водителями. У мамы не было даже машины. У всех друзей Натали были отцы. Или отчимы. Или две мамы. Или два папы. Она же за все время встречала своего биологического отца всего пару раз. Его звали Дин Фогарти, и он ей не очень понравился. Может быть потому, что ему не нравилась она. Мама называла его своей самой большой ошибкой, в результате которой получилось ее самое великое достижение. «Он дал мне тебя, Ната, – часто повторяла мама. – И потому я ни о чем не жалею.»
Натали не могла поверить в то, что она чье-то величайшее достижение. Она надкусила мягкое имбирное печенье.
– Нам нужно было нарисовать свою семью, и мне было немного не по себе.
Она достала свой рисунок из рюкзака и положила на прилавок. Она довольно точно изобразила – мамины волнистые черные волосы, дедушку во весь рост, себя без переднего зуба, улыбку Мэй Лин в виде полумесяца и Джили, магазинного кота, свернувшегося в клубок.
– Что заставило тебя чувствовать себя странно?
Натали вспомнила рисунки других детей. Большинство из них изображали маму, папу, брата, сестру или двух сестер, и всегда красивый дом на заднем плане. Было также несколько семей, которых миссис Блессинг назвала «смешанными», что звучало очень мило, как название напитка у фонтана Рейнбоу Сода внизу по улице. А еще был Кэлвин с двумя папами и Энсон с двумя мамами, что не было чем-то странным для такого города как Сан-Франциско. О таких семьях ничего плохого не говорили. И мама тоже. Мама объясняла, что у многих детей есть только мамы, и это тоже нормально. И все же, когда речь зашла о Натали, возникло много вопросов.
– Как так получилось, что у тебя есть дедушка, но нет папы? – спрашивали ее.
– Кто эта китайская леди? – требовала ответа Кайла.
– Она живет с нами, – объясняла Натали.
– Это ваша прислуга? Твоя няня?
У большинства детей в школе была прислуга и няни. Все потому, что это был дорогой район, и все они жили в домах или даже особняках, а не в квартире над книжным магазином.
– Ну? – не унималась Кайла.
Натали очень хотелось соврать, но она совершенно не умела этого делать.
– Это подруга дедушки.
– Она его девушка?
– Думаю, да, – по какой-то причине ее смущала эта беседа. Она взглянула на маму и решила не упоминать про этот разговор.
– Никто не может указывать тебе, как думать и что чувствовать, – сказала мама. – Это твой выбор.
– Тогда почему я чувствую себя фриком? Я бы точно этого не выбрала.
Мама посмотрела на нее. В ее глазах зажглась искра.
– Иди сюда, – позвала она, указывая на детский отдел.
О боже. В разговорах о книгах мама профессионал. Натали доела печенье, запив его последним глотком молока, и вымыла руки. Она очень любила книги и чтение, но иногда ей просто хотелось поговорить с мамой. Тем не менее, она послушалась, потому что маме всегда удавалось найти ту самую, правильную книгу, и она читала ее так, что хотелось делать это вечно.
Как всегда, мама оказалась права. Для любой ситуации находилась своя книга. Натали была уверена: в бескрайней Библиотеке Вселенной мама обязательно найдет книгу, которая ответит на вопрос, беспокоящий Натали.
И точно – они нашли историю «Майя убегает», про индийскую девочку, которой не подходила ее семья. Книга действительно помогла. Это означало, что Натали не была единственным в мире ребенком с необычной семьей. Мама любила повторять: «Читая книгу, ты никогда не будешь одинок».
* * *
Когда песня закончилась, Натали вернулась к трибуне с книгой, папкой заметок и коробкой салфеток. Она осторожно раскрыла книгу и опустила микрофон.
– Я Натали, – сказала она. – Дочь Блайз.
Почти сразу ее горло обожгло болью, а дыхание перехватило от слез. Она запаниковала, потому что отчаянно хотела, чтобы ее услышали. Сделала глубокий вдох. Сегодня она рано проснулась, чтобы отрепетировать свою речь. Чтобы держать себя в руках, Натали использовала специальный прием: нужно со всей силы сжать указательный и большой пальцы.
– Книги были миром моей мамы, а она стала моим миром. Когда мы жили в квартире над магазином, каждый день, проведенный с мамой, превращался в приключение. Из-за магазина мы не уезжали в отпуск.
Натали очень хотелось поездить по миру, как делали ее школьные друзья, – в Диснейлэнд, на Гавайи, в Лондон, в Японию. Но вместо этого мама отправляла ее в путешествия на страницах книг – на остров Принца Эдуарда, в Саттерс Милл, в Нарнию и на ферму Саннибрук, в открытый космос и в Хогвартс.
Она изо всех сил пыталась вернуть мать с помощью нескольких анекдотов и слезных воспоминаний. Потом достала книгу, которую читала много раз, когда росла – «Минпины» Роальда Даля.
– Впервые мама прочитала мне эту книгу после визита к Клеймору Арборетуму. Мне было пять лет, и я верила, что стрекозы – это феи, а маленькие эльфы летают на спинах певчих птиц. Она позволяла мне так думать столько, сколько я хотела. И я глубоко убеждена, что это был лучший родительский совет.
Она вдохнула, вспоминая приятный запах маминого банного халата, когда они прижимались друг к другу, чтобы вместе почитать на ночь. Сейчас она надеялась, что мама ее слышит.
– Прежде всего, наблюдай за миром вокруг тебя, потому что все величайшие тайны скрыты в самых неожиданных местах. Тот, кто не верит в волшебство, никогда его не найдет.
Натали закрыла книгу и прижала ее к груди, как делала в детстве. Когда она снова заговорила, ее голос был на удивление ровным.
– Я могу держать вас здесь весь день, рассказывая истории о моей матери, – сказала она. – Но маме бы это не понравилось. Она всегда верила, что у каждого из нас своя история, и ничто с ней не сравнится. Так что на этом я закончу. Спасибо.
Глава 5
После поминальной службы в помещении зазвучали голоса и зажурчала музыка. Вместе с толпой людей Натали вышла из зала. На фуршете она почувствовала невероятную энергию поддержки. Это ее вдохновило, несмотря на то, что источником этой энергии была глубокая печаль. Она позволила ей подхватить себя и увлечь, как лист, брошенный в течение резвой реки.
К концу дня энергия иссякла. Люди обещали непременно позвонить, но Натали в этом сомневалась. Они уверяли, что помогут ей, если это когда-нибудь будет нужно. Но каждый возвращался к своей жизни: к своей работе и заботам, к своим семьям и друзьям. Когда они входили в свои дома или офисы, садились в самолет или на поезд, они возвращались в тот же мир, который покинули.
