Для Натали все было иначе. Для нее уже ничего не станет прежним. Теперь она познала боль внезапной потери, раньше эти чувства ей были незнакомы, как непрочитанная книга на полке. В тот вечер, войдя в магазин, она почувствовала такую огромную пустоту, что едва могла дышать. Силы ее покинули.
– Это утомительно, правда? – спросил дедушка. – Вот такая печаль. Она физически утомляет.
– Ты прав, – сказала она, наблюдая за ним сквозь тусклые лампы магазина. – Давай оба ляжем пораньше?
Когда он шел по коридору, ей показалось, что он стал меньше ростом. Они еще не говорили о том, что будет дальше, теперь, когда Блайз умерла. Натали знала, что им предстоит сложный разговор о решениях, которые они еще не готовы принять.
Через несколько минут она вошла к нему в комнату, постучавшись. Дедушка был в своей фланелевой пижаме и в старых кожаных тапках. На прикроватной тумбочке лежали таблетки и стопка книг. В углу стоял старый железный радиатор, который служил полкой для коллекции книг и сувениров со службы.
– Тебе принести что-нибудь? – спросила она.
Он сел на кровать.
– Нет, спасибо.
Ей хотелось найти слова утешения, но ничего не приходило в голову.
– Я буду наверху, – сказала она. – Крикни, если что-то понадобится.
Она поцеловала его в лоб и тихонько вышла. Вернувшись в магазин, она сняла плакат с объявлением о поминальной службе и выбросила его в корзину для мусора. С грудой цветов и подарков можно будет разобраться утром.
Она уже собиралась подняться наверх, но стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Кто-то еще пришел выразить соболезнования? Еще одна веганская запеканка из киноа или порция печенья?
Блики внутреннего освещения мешали рассмотреть посетителя.
Она открыла дверь и столкнулась лицом к лицу с человеком, которого с трудом узнала. Дин Фогарти постарел, но все еще высок и хорошо сложен, его светлые волосы поседели, но были хорошо пострижены и уложены. Должно быть, он был безумно красив в те далекие годы, когда мама закрутила с ним тайный роман.
– Натали, – сказал он. – Я прочитал про Блайз в газете. Я… какой шок. Мне очень жаль.
Ей хотелось остаться наедине со своим горем. Нет, ей нужна была мама. И от этого ей становилось еще печальнее. Едва уловимым жестом она пригласила отца войти.
Они не обнялись, не пожали руки и не коснулись друг друга, разве что взглядом. Их отношения были слишком неопределенными для чего-то еще. Когда она была маленькой, Дин изредка навещал ее, но даже тогда их сковывала неловкость, они чувствовали себя как два незнакомца, запертые в замкнутом пространстве.
– Хочешь сесть? – Она указала на кофейный уголок магазина.
– Спасибо.
Она сняла крышку с пластиковой тарелки.
– Угощайся печеньем. Люди уже несколько дней носят еду.
– Как ты? – спросил он.
Она была как в тумане с момента, как узнала про катастрофу. Но он не тот человек, с кем хотелось бы разделить это бремя.
– Все еще в шоке, – сказала она. – Стараюсь сейчас сосредоточиться на дедушке.
– Я рад, что вы есть друг у друга. Меня никогда не было рядом с тобой и с мамой. Мне жаль. Вы обе заслуживали лучшего.
– Мама заслуживала, – согласилась Натали.
– Я буду всегда жалеть, что вас не было в моей жизни, – проговорил он.
– Это сложно, когда у тебя дома жена и трое детей.
Он поморщился.
– Я был чертовски глуп. – Он помолчал, потом спросил: – Она… Блайз когда-нибудь вспоминала обо мне?
«За прошедшие десять лет мог бы спросить у нее самой», – подумала Натали.
– Честно? Нет. Во всяком случае, не со мной.
Вряд ли он это хотел услышать. Мужчины любят воображать, что бывшие тоскуют по ним. «Чувак, мы не тосковали», – подумала она.
– Верно… Натали, надеюсь, твоя мама была счастлива. Надеюсь, вы обе были счастливы.
Она рассматривала его лицо, он по-прежнему красив, как стареющая кинозвезда. Умоляет о прощении. Хочет верить, что он не причинил вреда. Но они оба знали, что причинил. Натали слишком устала, чтобы расстраиваться еще сильнее.
– Послушай, если ты здесь чтобы замаливать свои грехи, не мне тебя судить. Мама нашла свое счастье. Она любила магазин, и, судя по количеству людей, пришедших на поминки, она жила в окружении друзей.
– Она была фантастическим человеком, и я знаю, что она была прекрасной матерью.
Он оглядел магазин, полный безделушек и памятных подарков, оставленных людьми. Натали понимала, что он хочет поговорить еще, но ей этого не хотелось.
– У меня был тяжелый день, – сказала она.
Он понял намек и встал.
– Береги себя, Натали.
– Хорошо.
Она стояла не шелохнувшись, когда он вышел и растворился в полумраке.
Самые ранние воспоминания Натали о Дине Фогарти относились к возрасту пяти лет. Мама сказала, что с ней придет познакомиться мужчина по имени Дин. Дин – это ее папа.
– Он будет с нами жить? – спросила Натали.
– Нет. Господи, нет. Тебе не обязательно знакомиться с ним, малышка. Только если ты хочешь.
Натали пожала плечами, она не знала, хочется ей или нет, но было любопытно. У него оказались белоснежная улыбка и серьезные глаза, которые совсем не улыбались. Отец принес ей подарок на день рождения, хотя день рождения был неделю назад. Она приняла его и скромно поблагодарила. Дин и мама что-то напряженно обсуждали, он что-то сунул ей в руку. Когда он ушел, Натали взглянула на маму, та вытирала слезы.
– Почему ты плачешь? – испугалась она, увидев, что Блайз плачет.
– У меня был такой чудесный папа, когда я росла. Жаль, что у тебя нет такого отца, как дедушка.
– У меня же есть дедушка. Я не хочу, чтобы Дин приходил. Он расстраивает тебя.
– Нет, малышка, не расстраивает. Я просто хочу убедиться, что тебе достаточно меня одной.
«Тебя было достаточно, мама, – подумала она. Надеюсь, ты знала это. И надеюсь, что тебе меня было достаточно».
Через несколько лет она вступила в футбольный клуб «Литтл Кикерс». На первой же тренировке она снова увидела Дина Фогарти. Он, к ее ужасу, был одним из помощников тренера, и его сын Хантер был членом команды. Она промучилась всю тренировку, а когда вернулась домой, сказала матери, что больше туда никогда не пойдет.
– Я не хочу видеть его с настоящим сыном, – объяснила она.
– Ты тоже его настоящий ребенок, – возразила мама.
– Это разные вещи, – ответила Натали.
Мама обняла ее и прошептала:
– Это даже лучше. Нам лучше вдвоем.
