Что-то в ней зацепило его. Встреча в парке оказалась сюрпризом, но Сан-Франциско был большим городом, состоящим из маленьких городков, где все люди знали друг друга. Со своим старым дедушкой она казалась такой же сладкой, как и те кексы. С посетителями неизменно вежливой. С Пичем – сложно догадаться.
Она была чертовски хороша – маленькая и грациозная, с нежной кожей и огромными глазами, которые ничего не скрывали. Смесь нежности и ярости. Изящные руки, которые летали над клавиатурой, особенно при расчете электронных таблиц. Она была одета просто: в темно-синюю юбку, свитер и туфли на плоской подошве, как сексуальная библиотекарша. Он мог бы наблюдать за ней весь день.
Она ему нравилась. Она казалась милой женщиной. Милой, но беспокойной. Его самоуверенная соседка по квартире и соавтор Сьюзи назвала бы это «красным флагом». Но Натали была не виновата в том, что ее мама умерла, ей пришлось переехать в город, чтобы помочь дедушке и пытаться как-то жить. Его не интересовали отношения. Регина продолжала оспаривать условия опеки, потому что она выступала против его образа жизни. Ради Дороти он жил как монах. Никаких драм. Вскоре после развода он стал встречаться с женщиной, у которой были одни плюсы – добрая, красивая, умная. Но все же она не смогла скрыть свою обиду на Дороти, которая была способна испортить все. Другая казалась достаточно приятной женщиной, но Регина была против. Она даже грозилась изменить условия опеки, чтобы сократить время Пича для встреч с дочерью. В итоге он отказался вообще от любых встреч. Работа, группа и Дороти занимали все его время. Натали Харпер была искушением, но она всегда будет только клиенткой.
Он не хотел усугублять ее стресс, но ремонт и реставрация в ее доме займут некоторое время, и проект окажется не дешевым. Он чувствовал себя неважно от того, сколько работы потребуется, чтобы спасти старое здание. Возможно, она еще не понимала этого, но она была в надежных руках. Он знал, что и как нужно делать, и знал, что не будет завышать цену.
Сьюзи иногда упрекала его в том, что он берет небольшие деньги здесь, в самом сердце самого богатого города Америки.
– Чувак, – говорила она. – Это одна из привилегий жизни в Сан-Франциско. Ты окружен людьми, которые гребут деньги лопатой. Ты должен свободно брать свою долю премиальных.
– Не называй меня чуваком. Никто не говорит больше «чувак».
– Я говорю. Какой-то чувак дал мне сто долларов чаевых вчера утром, и все, что он съел, был белковый омлет. А я ему – спасибо, чувак.
Пич подозревал, что чаевые были больше из-за обтягивающей юбки, красных ковбойских ботинок и маленькой татуировки в виде скрипичного ключа на изящной ключице, чем из-за омлетов, которые она подавала в «Споттерс» – оживленном месте для завтраков, где она работала в ожидании, когда ее кто-нибудь заметит. Она не упоминала тот факт, что была счастливо замужем за Милтом, их ударником, потому что утверждала, что чаевые так дают лучше. Она и Пич даже написали песню про это – «Раскрась меня регрессивным цветом».
Было совершенно ясно, что Натали Харпер не из тех клиентов, с которыми он частенько сталкивался, тех, у которых больше денег, чем здравого смысла. Он недавно закончил работу для пары, которая потратила небольшое состояние, чтобы перевезти набор библиотечных дверей из Лондона, потому что они подходили к старинной каминной полке в их доме в Ноб-Хилле. Другой клиент приобрел стеклянную столешницу, такую огромную, что им пришлось снести часть стены, чтобы занести ее внутрь.
Натали Харпер не из таких.
Она всегда усердно работала, когда Пич появлялся утром, и все еще была занята, когда он уходил. Он понял, что у магазина проблемы с прибылью, она вместе с сотрудниками искала способы улучшить результат, например, расширить кофейный сервис и организовать встречи для читателей.
Он заметил, что Натали хорошо справляется со своей работой, приветствует покупателей, входящих в магазин, и помогает им найти то, что они ищут. В промежутках между клиентами – а они, казалось, были слишком частыми – она ловко работала за компьютером. Она оставалась спокойной во время телефонных звонков, которые свели бы большинство людей с ума – «У меня пока нет сертифицированной копии свидетельства о смерти. Я не имею доступа к этим документам, пока не будет решения суда, назначающего меня ее личным представителем. Официальная причина смерти в этих бумагах…» Каждый раз, когда ей приходилось заново объяснять ситуацию, ее голос становился тоньше и звучал устало. Каждый раз, когда ее дедушка ошибочно принимал ее за маму или обращался с ней, как с незнакомкой, в ее темных затравленных глазах отображалась душевная боль.
Утром, пока он чинил сломанные стены, ей позвонил какой-то адвокат. Она говорила по громкой связи, параллельно расставляя книги на полки. Юрист предложил ей предъявить иск авиакомпании и производителям самолета.
В ее глазах появилось остекленевшее безумие.
– Что, судиться с ними из-за того, что мой жених вез мою маму, чтобы она увидела, как он сделает мне предложение?
Ткнув пальцем кнопку сброса, она подняла голову и заметила Пича. Он отложил свой шпатель и вытер руки о тряпку.
– Я бы спросил, как проходит ваш день, но слышал разговор по телефону.
– Даже в самых смелых мечтах я не могла себе представить, что получу такой звонок.
– Так, гм, я не знал, что в авиакатастрофе вы потеряли и жениха.
Она слегка вздрогнула и сложила руки на груди.
– Да, он… он был летчиком. Хорошим летчиком, и мысль об иске… – Она крепче сжала сложенные руки. – Все очень сложно. Или, может быть, нет. Может быть, я просто ужасная невеста. Даже после того, как он умер, я была ужасна. Я заложила его кольцо, чтобы оплатить счета.
– Это не преступление быть практичной, – попытался ее успокоит в Пич. – Вы заботитесь о дедушке. Делаете то, что должны.
Она уставилась в пол, потом на него, ее взгляд был полон печали.
– Мне искренне жаль, что я не могу вам помочь.
Натали взглянула на корыто со штукатуркой и шпатель.
– Вы помогаете, – сказала она.
Он слегка улыбнулся и ушел работать. Вы помогаете. Он жалел, что не может починить ее сердце.
Позже в тот же день она сделала несколько звонков издателям. Некоторые из них ради того, чтобы обсудить планы оплаты счетов, другие – чтобы договориться об автограф-сессии с известными авторами.
Рик не мог не восхищаться упорством и терпением девушки, даже когда ей приходилось неоднократно объяснять, что известная владелица книжного магазина умерла. Ее сотрудница Клео пришла на работу и спросила, удалось ли решить вопросы с мероприятиями. Клео, азиатка с пурпурными волосами и очками в тон, помахала Пичу в знак приветствия.
Натали осмотрела магазин тоскливым взглядом – пустой, если не считать Пича.
– Может быть, писатели, как парни, – задумалась она. – Всех лучших разобрали.
– Ты найдешь кого-нибудь. Нескольких, – сказала Клео.
