– Ты только подтверждаешь мои предположения. Зачем мне вступать в отношения, которые, скорее всего, обречены на провал?
Она вздрогнула, пытаясь избавиться от чувства ужасной уязвимости. Может быть, именно поэтому ее мать всю ее жизнь была одинокой? Страх? Сомнения? Отсутствие доверия?
С книгами было проще, в отличие от мужчин. Они наполняли всеми эмоциями мира: радостью, унынием, страхом, болью, наслаждением – а потом заканчивались. Люди были другие. Непредсказуемые. Неуправляемые.
– Потому что это может сработать, – сказала Тэсс. – И поверь мне, правильные отношения только все улучшают.
– Я это запомню.
Тесс изучала афишу с мероприятием Тревора Дэшвуда.
– А может, и про него вспомнишь?
Глупо было отрицать, у Тревора Дэшвуда был полный пакет – талант, внешность, обаяние. Тем не менее она не просыпалась по утрам, мечтая о поцелуе с ним. Но это был всего лишь один поцелуй, они были мало знакомы, и, может быть, ей не стоило делать поспешных выводов. Об обоих парнях.
– Благодаря ему я очень занята. Мероприятие вышло из-под контроля. Все билеты распроданы.
– Хорошо, что я купила билеты пораньше. Дети в полном восторге. А он все еще Мистер Совершенство?
– Ты шутишь? Конечно. – Она рассказала Тэсс про круиз на закате, и про предстоящий обед в ресторане «Рандеву» в Напе. Он собирался вести ее туда после автограф-сессии.
– Ладно, теперь даже я хочу с ним встречаться.
– Очень смешно. – Натали вручила ей упакованные книги. – Знаешь, я рада, что вы с сестрой познакомились с отцом. Удачи вам!
После того, как Тэсс ушла, Натали закружил вихрь по имени Тревор Дэшвуд. Зазвонил телефон, появились Берти и Клео, и ей пришлось заняться бесчисленным количеством мелких дел пред предстоящим событием. Пришлось засучить рукава, даже несмотря на помощь опытного помощника Тревора. «Оборотная сторона с Тревором Дэшвудом» закружила до безумия. Мероприятие было решено провести в унитарной церкви на углу улицы. Натали, Клео и Берти завалены предзаказами и специальными предложениями.
Тревор и вправду был Мистером Совершенство, он заручился поддержкой своего издателя. Его агент по рекламе договорился об интервью с журналом «Bay Area Life». Сегодня в магазин должны были приехать репортер, фотограф и видеооператор. Они напечатают статью и сделают видеоролик.
Натали то и дело поглядывала на часы, одержимо наводя порядок в магазине. Гадая, о чем ее будут спрашивать, она надеялась, что ее слова не прозвучат странно или фальшиво. Тревор появился рано и с подарком, от которого Натали чуть не упала в обморок. Это был стилист.
– Как вы догадались? – спросила она, не в силах сдержать улыбку.
– Малыш Берти мне все рассказал. – Признался Тревор, кивнув на Берти.
– Берти и Клео потрясающие. – На мгновение эмоции захлестнули ее. – Я люблю вас, ребята, – сказала она. – Когда я работала на винном предприятии, у меня никогда не было коллег, которым бы я могла это сказать.
Стилиста звали Шелли. Крутая девушка с асимметричной стрижкой пикси и татуировкой на ключице. Более того, у нее был острый глаз и отточенные профессиональные навыки. По ее словам, она отточила их за кулисами Диснейлэнда, когда работала стилистом на аттракционе принцесс. Шелли выбрала для Натали темно-синий топ, темные джинсы и босоножки на танкетке – ничего броского для камеры, – объяснила она. Заметив шкатулку Блайз с украшениями, она порылась в ней и нашла браслет лаймово-зеленого цвета и пару золотых сережек-колец.
Натали еще не перебирала шкатулку с украшениями. Ее содержимое хотя и не представляло ценности, но вызывало самые разные воспоминания. На протяжении долгих лет поклонники матери дарили ей множество безделушек. Она даже помнила парня, который подарил ей серьги-кольца. Некий Лэнгдон, поэт с бородкой и запахом французских сигарет. Мама познакомилась с ним, когда его издатель устроил в книжном магазине поэтические чтения. Натали тогда училась в средней школе и помогала на кассе во время мероприятия. Она решила, что ей повезло, когда появилась группа студентов с подготовительных курсов Гринхилл. Натали как раз только начинала интересоваться мальчиками, которые больше не казались инопланетянами. В те времена она каждое воскресенье изучала газету Pink Pages, и мечтала пойти на концерт с мальчиком. Возможно, даже впервые поцеловаться в «Слимс» под музыку Counting Crows.
Ее заинтриговали гладко стриженные парни из Гринхилла и девушки со светлыми хвостиками. Она даже привлекла внимание одного из ребят, парня с великолепными зубами и искоркой в глазах. Он сел на один из металлических складных стульев и похлопал по пустому сиденью рядом с собой.
Она буквально подплыла и села рядом с парнем.
– Меня зовут Натали, – сказала она. – Я здесь работаю.
– Прескотт, представился парень. Но она так и не поняла, фамилия это или имя. Имена богатых ребят часто звучали, как фамилии.
– Ты любишь поэзию? – спросила она.
– Не. Наш учитель английского сказал, что мы получим дополнительные баллы, если придем.
Мама Натали представила поэта, предположительно, одного из самых одаренных протеже Лоуренса Ферлингетти, гордость всей области залива. Он, без сомнения, подражал Ферлингетти со своей бородой и шляпой-котелком.
Парень по имени Прескотт делал пометки в тематической книге с мраморной обложкой. Между страницами торчала брошюра из школы вождения мистера Ли – места, где все учились водить. Все, кроме Натали. Хотя учиться водить было еще рано, мама уже предупреждала, что в этом нет смысла. Во-первых, у них не было машины, а во‑вторых, ездить по городу было все равно невозможно.
Прескотт заметил ее взгляд и поднял вверх большой палец рядом с брошюрой. Затем написал на полях страницы «Какой у тебя номер телефона?».
Натали чуть не потеряла сознание, но схватила его карандаш и написала на странице свои имя и номер.
Автор стал читать. Стихотворение оказалось не самым лучшим. Набор образов из поездов и тоннелей. Затем она услышала намеки про шлифовальные шестеренки, толкающие поршни, и про женщину, которая обводит влажный рот помадой… все это происходило под хихиканье и пихание локтями. Большинство последующих стихотворений были наполнены такими же слишком очевидными намеками. Щеки и уши Натали горели, она вжалась в свой стул, чувствуя себя попавшей в водоворот громкого, хриплого голоса поэта и шепота изумления учащихся старшей школы. Когда мужчина прочитал отрывок про то, как он пошел в зоопарк и увидел гориллу, поедающую сырой хот-дог, она почувствовала глубочайшее разочарование.
Во время паузы в презентации, когда серьезные взрослые, сидящие впереди, начали дискуссию, Прескотт спросил у нее, в какой школе она учится.
– В Святой Даймпне, – прошептала она. Школа не была так престижна, как Гринхилл. – Может быть, в старшей школе я пойду в Гринхилл, – добавила девочка. Ну конечно, если бы Натали попросилась в Гринхилл, мама бы ответила, что они не могут себе это позволить. Это был любимый мамин ответ.
