Натали рассказала ему, что в дневниках, которые она нашла, описывался парад солдат, направлявшихся в доки на войну на Филиппинах. Были ли они похожи на него, когда он вступил в морскую пехоту, колеблясь между возбуждением и глубоким страхом, гадая, во что они все ввязались. Ему едва исполнилось восемнадцать, когда он попал в учебный лагерь на двенадцать дней, за которым последовала боевая подготовка, а затем размещение. Он был словно в оцепенении, вынужденный отказаться от своего плана изучать архитектуру в Эмори и обналичить свои накопления на колледж, чтобы его сестра могла лечь на реабилитацию. Натали была невероятно любезна, когда он рассказал ей о ситуации. Она была чертовски хорошим слушателем.
Опять Натали. Казалось, его мысли всегда возвращались к ней. Она стала первым человеком после развода, которого он действительно мог бы полюбить. Он действительно хотел любить.
Зазвонил телефон, и на экране появился номер клиента.
– Здравствуйте, доктор Янцен, – сказал он.
– Хорошо, что ты это понял, – отозвался Янцен. – Даже небольшое количество ртути может быть чертовски опасным.
Пич вздохнул с облегчением. Он был слишком близок к тому, чтобы распилить блок сабельной пилой.
– Я был очень осторожен, следовал инструкциям, за исключением того, что я использовал опилки вместо кошачьего наполнителя, когда упаковывал его.
– Это хорошо. Ты можешь почувствовать сильную боль в животе или твоя речь может стать невнятной, есть целый список симптомов, связанных с ртутью. Даже вдыхание паров может вызвать органическое или неврологическое нарушение, все что угодно от перепадов настроения до респираторных и абдоминальных болей, до тремора.
– Тремор – это когда трясутся руки?
– Руки, иногда голова.
– Хорошо. Пикап приедет рано утром, – сказал Пич. Он убрал свои инструменты и запер дверь. Перебирая в голове текст песни, которая никогда не попадет ни в чей плейлист. «Ты причина моего тремора и перепадов настроения, детка».
Когда он сел в машину, с козырька слетел листок бумаги – закладка с изображением подмигивающего солнца и слоганом «Чутье на Хорошие Книги».
Черт побери.
Он сломал закладку и отбросил ее в сторону. Пич уже собирался идти домой, когда еще одно искаженное воспоминание остановило его. Он поднял закладку и разгладил ее на колене.
Будучи специалистом по логистике во время службы в армии, он ежедневно жонглировал причинами и следствиями. Обращая внимание на последовательность вещей. Эндрю Харпер – человек без очевидных проблем со здоровьем, неожиданно упал. Затем переехал в другую часть здания – в крошечную квартирку на первом этаже. После этого его здоровье пошатнулось. Почему?
В течение десятилетий квартира использовалась как кладовая. Отец Эндрю был фармацевтом-рецептурщиком. Кто знал, какие смеси и амальгамы хранились там? А позднее уже Эндрю хранил вещи для своего издательского бизнеса – ацетон и смазочные материалы.
Но по словам Натали, совсем недавно комната была забита книгами. Их поспешно убрали, чтобы Эндрю мог жить на первом этаже.
Пич импульсивно свернул на Пердита-стрит и поехал в книжный магазин. Припарковавшись в зоне погрузки, он вошел внутрь, вызвав звон колокольчика.
– Привет, – кивнул он Клео, стоявшей у стойки. Он больше никого не видел в магазине.
– Привет, Пич. – Она взглянула на часы над дверью. – Я как раз собиралась закрываться. В чем дело?
– Эндрю здесь?
Клео покачала головой.
– Натали повела его на прием к врачу, а потом они отправились ужинать. В последнее время он плохо себя чувствует. Я за него волнуюсь.
– Ничего, если я кое-что проверю в его квартире? Это займет всего минуту.
Она пожала плечами.
– У тебя ведь есть код от двери?
Пич кивнул и поспешил в заднюю часть здания. Он уже давно не бывал здесь. Место выглядело хорошо, вероятно, благодаря четкой организации Натали. В квартире Эндрю пахло старой бумагой, старыми чернилами, пожилым человеком. На тумбочке горела лампа. Тихие стоны и шипение радиатора наполнили комнату.
Пич включил на телефоне фонарик и присел на корточки, прижавшись щекой к полу, чтобы заглянуть за аппарат.
– Будь я проклят, – сказал он, разглядывая маленький железный пузырек с тонким горлышком.
Радиатор. Проклятый радиатор.
Глава 25
Мысли Эндрю трепетали, как занавески на ветру. Ветер на мгновение раздвинет их, и он увидит луч солнца – вспышку кристальной ясности. Затем следующий вихрь воздуха заслонял вид, и туман опускается снова.
Хотя стандартного лечения от отравления ртутью не существовало, хелатная терапия помогала всем органам, кроме мозга. Все это он знал, основываясь на частых анализах крови и мочи.
Через несколько часов после того, как Пич поднял тревогу по поводу ртути, Эндрю был госпитализирован. Вернувшись домой, он обнаружил, что квартира, да и все здание от подвала до чердака обеззаражены и проверены. Металлический привкус во рту наконец исчез. К нему вернулся аппетит, и он мог жить дальше. Он мог кормить кошку.
Возможно, он никогда не вернет себе утраченную часть себя, но после удаления токсичной части радиатора он обрел надежды, сильнее чем когда-либо.
Он видел вещи с эпизодической ясностью.
Эндрю знал, что должен сделать. Он достал потертую зеленую ленту, которая жила в его бумажнике с тех пор, как отец подарил ее ему. Его связь с Коллин, которая так и не нашла пути назад.
– Присаживайся, – попросил он Натали, когда она появилась в дверях. – Посмотрим на дождь. Это успокаивающее зрелище, не правда ли?
Она сжала его плечо, наклонилась и поцеловала в щеку. Натали. Его красавица. Огромное сердце, которому доверяли все, кроме нее самой. Она села, положив на стол между ними папку с отпечатанными страницами. Это была история здания «Санрайз», которую начала писать Блайз – неужели всего год назад? Казалось, прошло гораздо больше времени.
Натали была полна решимости завершить повесть, привнеся в нее кладезь информации из сочинений и рисунков Коллин.
– Я так тебе благодарен, – начал он. – Я не часто говорю тебе это, и я хочу убедиться, что ты знаешь.
– Я знаю. Очень мило с твоей стороны. Как ты себя сегодня чувствуешь?
– Хорошо, – сказал он. – Я сверился с календарем, и наконец-то в расписании нет ни доктора, ни лаборатории. Сегодня утром к нам придет нотариус.
Она нахмурилась. Милая морщинка беспокойства.
– Зачем?
Он взял бланки адвоката у мисс Харт.
– Я даю тебе свою генеральную доверенность и опекунство. Это давно назрело.
– О, дедуля. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы позаботиться об этом, обещаю.
