– Хочешь остаться на ночь? – спросила она.
* * *
Это был их первый раз, и, конечно же, были моменты, свойственные первому разу, – неловкость, застенчивость.
Но сильнее всего сквозь всю эту новизну ощущений пробивалось неоспоримое чувство удивления. Что она
может чувствовать такое к кому-то. Что кто-то может испытывать такие чувства к ней.
В большой кровати, в уютной квартире, которую она постепенно превратила в свою собственную, она сдалась со вздохом, который был от части волнением, от части облегчением. Что-то глубоко внутри нее ожило, что-то, что, как она думала, давно ушло. Наконец-то она кого-то полюбит.
Его большие грубые руки были нежны, и он был внимателен, целовал и трогал, смотрел на нее, улыбался, когда она коротко, искренне ахнула от удовольствия, а затем разлетелась на кусочки. Это было так быстро, возможно, потому что это формировалось целую вечность. Он сделал продолжительный, сильный толчок и присоединился к ней, и они вместе опустились на землю, вплетенные друг в друга, не говоря ни слова в течение долгих мгновений, пока их сердцебиение не успокоилось, и мир снова не восстановился.
Она зажгла свечу, ароматическую, из тех, что когда-то продавались в их магазине, аромат назывался «Старая библиотека». Потом они покурили травки из ее небольшого запаса, и ей захотелось, чтобы это ощущение блаженства длилось вечно.
– Я мечтала об этом, – прошептала она, выпалив это признание в порыве искренности. – Но я никогда не верила в собственную мечту. Я не думала, что это возможно. Я думала, это было… Не знаю, может быть, в какой-нибудь книге, спрятано среди страниц.
Он настроил ее старую гитару, сыграл ей песню, и она растаяла. «Как насчет твоего сердца?»
– Я написал это сразу после нашей встречи, – сказал он.
– Что? Нет.
– Да. Ты заботилась обо всех, кроме себя, и я об этом писал. Ты продолжала ставить себя последней в списке. Не делай этого больше, Натали.
– Я просто хотела создать уютный дом для моего дедушки.
– Ты хорошо поработала. Мне понравилось это место, как только я его увидел, – сказал Пич. – Мебель, девчачьи запахи. У меня был стояк каждый раз, когда я проходил мимо этой кровати, – сказал он ей.
– Как романтично.
– Я вовсе не романтик. Я говорю правду. Это не первое наше родео, – сказал он. – В первый раз, когда я увидел тебя, ты плакала, и я увидел эти сладкие мышцы живота… – Он провел по ним пальцем, легко, как перышком. – И я чувствовал себя придурком, потому что не знал тебя, но все равно хотел… – Он наклонил голову и покрыл легкими поцелуями ее кожу. Он поднял на нее глаза. – То, что я чувствую к тебе… – Он взял ее руки и опустил ей за голову, потом лег на нее сверху, и они снова занялись любовью, на этот раз медленнее, острая необходимость уступила место нежному исследованию.
Спустя долгие минуты, она почувствовала легкий толчок, и пламя свечи замерцало. Она замерла, глядя на Пича. Он нахмурился.
– Землетрясение, – прошептала она.
– Да? Проклятье, я никогда не чувствовал его раньше.
– Почти уверена, что я права. – Она протянула руку и включила свет.
Секундой позже грохот сменился тряской. Свет моргнул. Картины на стенах закачались. Книги стали соскакивать с полок. Где-то вдалеке прозвучало несколько сигналов тревоги.
Пич сел.
– Что же нам делать?
Она потянула его к дверному проему и вцепилась в раму секунд на тридцать, которые показались ей вечностью. Пич держал ее одной рукой.
– Черт возьми, девочка. Мы заставили землю двигаться. Круто.
– Ха-ха. – Она не могла удержаться от улыбки, но как только тряска прекратилась, она сказала: – Пойдем, проверим, как дедушка, убедимся, что он в порядке.
– Давай сначала оденемся, – предложил он, улыбаясь ей.
Они накинули одежду и вместе побежали вниз. Дедуля сидел на кровати и вставлял в уши слуховой аппарат. Свет снова замигал, но не погас.
– Все в порядке? – спросила его Натали.
Он надел очки и посмотрел на нее, потом на Пича, на ее наспех надетую футболку и голую грудь Пича с расстегнутой верхней пуговицей джинсов.
– Все в порядке, – сообщил он. – Я собираюсь включить новости.
– Боже. Он догадался, – пробормотала Натали, когда они спустились вниз и вошли в книжный магазин.
– Он всегда знал. – Пич обхватил ее сзади за плечи и уткнулся носом в шею.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Еще осенью он кое-что сказал, почти сразу же, как я приступил к работе. Иногда я не был уверен, говорит ли он о тебе или о твоей маме.
– Что он сказал?
Пич развернул ее в своих руках.
– Что ты разочаровалась в любви. Но ты никогда никого не разочаровывала. – Он прижался губами к ее лбу и замер. – Я не разочарую тебя, Натали. Ты выбрала хорошего мужчину.
Она закрыла глаза и прижалась к нему. «Наконец-то», – подумала она.
– Эй, – прошептал Пич, проводя большим пальцем по ее щеке. – Что случилось?
– Ты – мой лучик. – Она вытерла слезы рукавом рубашки.
– Я – лучик?
– Не так давно магазин перешел в конкурсное управление. Я собиралась подать на деда в суд, чтобы его признали недееспособным, чтобы я могла принять решение о продаже. Мне нужен был лучик. Только один маленький лучик надежды. – Она посмотрела на него, положила ладонь на его обнаженную грудь, на сердце. – И это ты.
– О, детка…
– Но я переезжаю, а ты должен остаться здесь ради Дороти, и я не понимаю, как… – Свет снова моргнул. На этот раз он отключился.
– О нет. И что теперь?
Пич подошел к входной двери и выглянул наружу.
– В остальной части района свет все еще есть. Давай проверим выключатели. – Он включил фонарик на телефоне и повел лучом по комнате.
– О черт. – Казалось, что половина книг слетела с полок и столов. В кофейне разбилось несколько керамических кружек.
– Пойду проверю щиток.
Она пошла за ним в подвал. Он открыл коробку и щелкнул главным выключателем.
– Интересно, почему он отключился, – пробормотал он, дергая за провод верхнего света. – Вот дерьмо, – сказал он, рассматривая трещину, которая шла от пола до задней стены. – Похоже, здесь какие-то повреждения.
Сердце Натали екнуло, когда она оценила осыпавшийся кирпич и землю.
– Отлично. Как раз в тот момент, когда покупатель собирался сделать предложение. – Она подошла ближе и заметила… что-то за сломанной стеной.
Пич посветил на стену фонариком.
– Здесь что-то есть.
– Фортунато, – прошептала она.
