— Да он не буржуй, чиновник какой-то, не то из мэрии, не то из ведомства губернатора… — пояснил второй.
— А нам это один хрен — что буржуй, что чиновник! — ответил ему первый.
Артур, сосредоточившись, обнаружил, что рука и нога уже не болят, и опять попытался приподняться, за что тут же оказался наказан головокружением и тошнотой.
Тяжело вздохнув, он опять лег на подушку.
Нужно было обязательно вспомнить, что с ним произошло. Папка! У него была серая папка с документами. Документы… Паспорт, водительские права и даже кредитная карточка… Нет, не это главное! Самыми ценными в той папке были оформленные им самим бумаги на куплю-продажу офисного помещения и разрешение на открытие адвокатской конторы. Артур еще только начал восстанавливать в памяти все, что с ним произошло, но уже точно знал, что главное для него теперь — найти папку.
Если документы уничтожены, это еще полбеды. С трудом, но он сможет повторить операцию с извлечением из сейфа Глухова печатей — гербовой и с его подписью. Но вот если эта папка каким-то образом попадет в руки Глухова и тот увидит, что его помощник Сливин за его спиной развернул такую бурную деятельность, это даже не драма, это трагедия.
И сколько Сливин ни старался, он не мог вспомнить, когда и как исчезла папка. В детстве, когда он что-нибудь терял, мама просила его вспомнить все, что с ним произошло с того момента, когда эта вещь еще точно была у него в руках.
И Сливин вспомнил, как он стоял перед черным блестящим столом в мебельном магазине. Тогда серая папка с документами точно была с ним.
Он сначала посмотрел на стол, который очень хотел купить для своего нового офиса, а потом в окно. Там хорошо просматривался вход на кладбище, где уже толпились люди. Многие держали в руках цветы. И хотя светило солнце, молодые люди натягивали на лицо шарфы, а на голову — капюшоны. Они явно боялись кино- и фотокамер, которых, судя по вспышкам, тоже хватало.
Артур точно помнил, что он не собирался идти на кладбище. Однако, как только он вышел из мебельного магазина, толпа буквально потащила его в ту сторону. Но тогда папка еще была у него в руках.
У самого входа ему удалось, ухватившись за прутья решетки, остановиться и отойти в сторону. Но, обернувшись, он понял, что к салону модных причесок «Лэйла», где его должен был ждать Исмаилов, ему не пробиться. Толпа двигалась в сторону кладбища. Милиционеры, которых тоже хватало, ни во что не вмешивались.
Сливин попятился подальше от входа и чуть было не уперся спиной в припаркованную у кладбищенской решетки вишневую «тойоту» с московскими номерами. Возле машины стояли два здоровенных амбала в кожаных куртках с угрюмыми лицами. В кузове что-то лежало. Амбалы курили и время от времени беспокойно поглядывали на часы.
Толпа чуть расступилась, и к воротам подъехал катафалк. Тут же появились высокие, здоровенные, коротко стриженные парни в черных кожаных куртках со странными, похожими на кресты белыми знаками на них. Их лица скрывали белые маски. Они подхватили гроб с телом и понесли его на кладбище. Оркестр, который уже расположился на кладбище, вместо траурной музыки заиграл «Боже царя храни…».
Сливин отошел еще подальше и теперь оказался позади вишневой «тойоты». У одного из амбалов зазвонил мобильный.
— Але! — отозвался он хриплым голосом.
— Да, мы на месте. Тут только началось, надо чуть подождать. Мы помним. Рынок и вокзал.
— Наши все на месте. Не волнуйтесь. Будем держать вас в курсе.
Сливин напряг память. Тогда еще серая папка была у него в руках.
Потом прямо возле него притормозил «харлей». На нем, не снимая шлема, сидел и наблюдал за происходящим крепкий мужчина в черной кожаной косухе с множеством замочков и заклепок.
Похоже, он притормозил именно здесь не случайно. Его, по-видимому, интересовали приехавшие на «тойоте» амбалы, которые пока что его не замечали.
Между тем на кладбище началась панихида. И какой-то мужчина срывающимся, довольно высоким голосом прокричал в мегафон:
— Вадим Котов стал жертвой нашей с вами беспринципности. Да, он, молодой журналист, открыто писал о той несправедливости, которая творится вокруг. И он пал жертвой тех, кто сегодня угрожает спокойствию и стабильности нашего общества. Ведь вы посмотрите, кто именно стоит сегодня во главе коррупционных структур и организованной преступности?! Разве русские могут быть такими жадными и жестокими?! Это приезжие вынуждают нас сегодня жить по их диким законам! Это они занимаются терроризмом, насилуют наших сестер и невест, издеваются над стариками! И при этом в их руках сосредотачивается все больше и больше богатства. Вы посмотрите, кто сегодня стоит у руководства крупнейшими банками и холдингами?! Кто стремится подчинить себе власть?! Почему женщина, вырастившая на своем маленьком огороде лук, должна продавать его у входа на рынок, а за прилавками стоят и заламывают жуткую цену приезжие?! Давайте наконец задумаемся! Чтобы нам и нашим детям не пришлось служить и прислуживать чужеродным элементам, террористам, мы должны уже сегодня подумать о том, кому мы оставим нашу мать-Россию!
— Россия — для русских! — выкрикнул кто-то.
— Отомстим за жизнь нашего товарища! — поддержали его.
— На рынок! На рынок!
К машине, возле которой стоял Артур, подошли парни в черных куртках с белыми знаками, в белых масках. Один из амбалов пожал им руки, а второй тем временем принялся вытаскивать из-под брезента биты.
Вслед за «чернокожими» к амбалам начали подходить и другие молодые люди.
Кто-то вновь выкрикнул:
— На рынок! На рынок!
Толпа сначала прижала Оливина к решетке, а потом потащила в сторону рынка.
Сливин, который все еще надеялся добраться до салона «Лэйла», находящегося в противоположной стороне, повернулся и увидел, что парень в мотоциклетном шлеме завел мотор и… как показалось Сливину, хотя звука выстрелов не было слышно, выстрелил в одного, а потом в другого амбала. Те упали как подкошенные, а мотоциклист стремительно промчался сквозь расступившуюся толпу и исчез за углом.
Артур Сливин был уверен, что тогда папка с документами еще была при нем. Боясь потерять ее, он вцепился в нее мертвой хваткой.
Когда толпа вынесла Сливина к рынку, там уже пылало несколько костров. Парни и даже девушки с замотанными шарфами лицами хватали и бросали на землю апельсины, помидоры, арбузы, переворачивали ящики с виноградом. Кто-то поскользнулся, упал, но толпу это не остановило.
Несколько парней в кожаных куртках и масках тащили окровавленного парня. Сливин не сразу понял, что парень этот нерусский.
Потом ему все-таки удалось остановиться и ухватиться за железный столб. Потом он осторожно перешел к забору и добрался-таки до выхода. За территорией рынка людей уже было значительно меньше. По проезжей части, останавливая машины и автобусы, часть толпы двинулась по направлению к вокзалу, Сливин же, воспользовавшись представившейся возможностью, направился к парикмахерскому салону «Лэйла».
