Последняя была тревожной: «Репортажи пойдут по всем каналам. Москва недовольна».
Эта эсэмэска еще больше убедила Глухова в том, что нужно срочно переоформлять особняк на жену.
Он немного подумал и спустился вниз. Вера Павловна сидела все в той же позе и казалась безучастной ко всему, что происходило и вокруг нее, и на экране.
А на экране со значком НТВ внизу между тем показывали Нижний, кладбище, где проходили похороны журналиста, потом разъяренную толпу, которая куда-то мчалась. Затем на экране появился нижегородский рынок. Молодчики с битами переворачивали ящики с фруктами, бросали наземь огромные арбузы, а потом вдруг повалили на землю и принялись бить ногами одного из продавцов — нерусского.
Глухов только теперь осознал, что у телевизора выключен звук.
— А ты чего это без звука смотришь? — спросил он у жены.
— Да осточертело слушать, как тебя и Радова склоняют на все лады! — раздраженно ответила Вера Павловна. — Ведь тебе же за это не поздоровится. А представь, каково Миле это все увидеть!
— Какой Миле? — опять испуганно переспросил Глухов.
— О боже! Что с тобой?! Мы о дочери с тобой говорим, о Миле…
— Ну да, — кивнул Глухов, — но я думаю, что она там, в Америке, такими вещами не интересуется.
— Она не интересуется, так ею могут заинтересоваться! Ты видел, какими ненавидящими глазами смотрят эти черные! Они же мстить будут! Они не только тебя, меня, они и Милу искалечить могут!
И опять Глухов поймал себя на том, что при имени Мила, хотя жена говорила об их дочери, у него возникала одна-единственная ассоциация — любовница.
— Да перестань ты! Она же далеко, она же за океаном!
— А ты знаешь, сколько их там?!
— Слушай, Вера, по всей стране сейчас такие же жуткие терки с нерусскими идут. Так что никто не будет специально меня и мою семью гнобить. Не бойся ты! И потом, если бы мы не перевели стрелки, толпа пошла бы крушить мой кабинет. А может, и особняк. Ты же помнишь, сколько писали о нем!
— Я думаю, что и в Москве эти картинки не очень-то понравятся! — вздохнула Вера Павловна.
— А вот про это я как раз и хотел с тобой поговорить! — сказал Глухов, усаживаясь напротив жены в кресло.
— Не поняла… — пробормотала Вера Павловна, поднимая глаза.
— Ради своей безопасности, точнее, безопасности нашего имущества я думаю, следует переписать особняк на тебя, — выпалил Глухов, не решаясь глянуть жене в глаза.
— Что, рыльце в пушку? — спросила жена с явной издевкой.
— Вера, все очень серьезно… — покачал головой Глухов и, подумав, добавил: — На мое место уже готовят человека.
— На твое место?! Человека?! — повторила Вера Павловна и побледнела.
— А ты думала, что я в своем кабинете навечно воцарился? — пожал плечами Глухов.
— Нет. Но ты же сам хвастался, что тебя Москва поддерживает, — напомнила жена.
— Вчера поддерживала, а сегодня, может, у нее совсем другие планы… Попробуй разберись! — махнул рукой Глухов.
Разговаривая с женой, он положил свой мобильник на журнальный столик. И когда тот звякнул эсэсмэской, жена первой схватила его и тут же изменилась в лице.
— Что, что это такое?! — покраснев, закричала она.
— А что там? — спросил Глухов, стараясь сделать вид, что ни о чем не догадывается.
— Так вот почему ты все время переспрашиваешь у меня, какая Мила! — продолжала возмущаться жена и, глядя на дисплей, прочитала: «Котик, твоя киска Милка ждет тебя. Уже без трусиков».
— Это, наверное, какая-то ошибка! — пробормотал Глухов, продолжая делать вид, что сам удивлен таким посланием.
— Не ври! — крикнула жена. — Я догадывалась, давно догадывалась. И добрые люди мне говорили. Но я держалась. Ради Милы, дочки нашей, держалась! Ведь она и меня и тебя любит. Она и представить себе не может, что мы будем не вместе. Но все! Мое терпение лопнуло! Теперь только развод.
Она вскочила с дивана и, сунув ноги в тапочки, побежала прочь.
Глухов остался сидеть в кресле. Он взял в руки мобильник, и тот тут же одарил его звонком.
— Але, — ответил Глухов, заметив, что жена, поднимаясь по лестнице, замедлила шаг и прислушалась.
Но звонила не Мила, это был Шрэк.
— Слушай, Глухов, по моим людям ведут прицельный огонь. Уже несколько человек убиты. Кто-то имеет конкретные наводки.
— Я же предупреждал, что из Москвы в Нижний прислан агент. Мы просто еще не успели его вычислить, — начал оправдываться Глухов.
— А может, это ты убираешь ненужных свидетелей? — спросил Шрэк.
— Что за ерунду ты мелешь! — возмутился Глухов.
— Его, этого московского агента, ведет кто-то из местных! — уверенно сказал Шрэк. — Или к нему в руки попали какие-то мощные материалы. Может, этот чертов журналюга что-то такое оставил.
— Так а вы эту девчонку, как ее, Семечкину, вычислили? — спросил Глухов.
— Вычислили… Там первых моих ребят и положили. А теперь вот еще возле кладбища. Смотри, если это будет продолжаться, я тебя сдам!
— Кому сдашь? — не понял Глухов.
— Найду кому, — пригрозил Шрэк, — так что думай, Глухов, думай.
Жена Глухова все еще стояла на лестнице и прислушивалась. Но, очевидно, уже поняла, что Глухов разговаривает не с женщиной.
Глухов отключил мобильный и тяжело вздохнул.
— У тебя проблемы? — спросила жена.
— Без тебя разберусь! — буркнул Глухов.
Жена, вконец обиженная, пошла наверх.
И тут Глухов услышал, что возле ворот затормозила машина, а вслед за тем кто-то позвонил. Подойдя к экрану, на который передавалась информация с камеры видеонаблюдения, Глухов с удивлением увидел там своего бывшего помощника Юркова. Раньше, когда Юрков работал у Глухова, он позволял себе при необходимости приезжать к Глухову в любое время дня и ночи. И это Глухову не очень-то нравилось. Но после того как Глухов его уволил, Юрков, затаив обиду, никогда к Глухову не приезжал. И вдруг приехал. Значит, у него есть какая-то очень важная информация.
Глухов на минуту задумался, а потом впустил Юркова в калитку и в дом.
— Что случилось? — вместо приветствия спросил он.
— У меня очень важное дело, — чуть понизив голос, сказал Юрков, показывая Глухову серую папку.
— И что, нельзя было до утра подождать? — строго спросил Глухов.
— Нет, — уверенно ответил Юрков, снимая плащ и обувь и направляясь к дивану.
— И что там у тебя? — спросил Глухов.
— Компромат, — гордо сказал Юрков.
— На кого? — спросил Глухов.
