Парень улыбнулся. Лена это как-то почувствовала и, чтобы удостовериться, повернулась к нему. Действительно, хоть и не раскрыв глаза, Оборотень улыбался.
— Что смешного?
— Мне нравится, что ты неосознанно уже стараешься меня возбудить. Я ценю. И обещаю, я не буду такой же спокойный ночью рядом с тобой в кровати. Просто сейчас это необязательно, и я экономлю эмоции. Накапливаю, так сказать.
— Нет! Ты беспредельный нахал! — чуть не захлебывалась своим негодованием Лена. — Я действительно могу испортить тебе жизнь!
— А что, ты спишь с шефом?
Лена снова потеряла дар речи.
— Это не твое дело!
— Значит, спишь, — с сожалением протянул Оборотень. Впрочем, Лена не была до конца уверена, что услышала эти нотки, она допустила, что ей могло это показаться.
— А к чему этот вопрос? Ты что, уже ревнуешь?
— Нет.
— А с чего это тогда ты хочешь знать то, что тебя совсем не должно интересовать?! Это — личная информация, какой бы она ни была, а ты мне никто!
— А меня и не интересует, несмотря на то что скоро я тебе буду «кто». Буду мужчиной, с которым ты спишь.
— Ты не перегибай палку-то! Не говори «гоп», пока не перепрыгнул, ок?!
— Я спросил, чтобы уточнить, убедиться. У тебя сегодня есть только одна возможность испортить мне праздник жизни: сказать, что я тебя изнасиловал. Но если ты — не любовница шефа, то ему будет глубоко наплевать и он не отдаст предпочтение твоим интересам перед своими. А его интерес в том, чтобы было выполнено его задание.
Далеко впереди загорелся зеленый свет, машины тронулись, Лена нажала на педаль чуть более резко, чем требовалось, и из-за этого дернулась и стартанула гораздо быстрее, чем было можно. Она едва успела снова притормозить перед задницей стоявшей впереди «девятки». Душевно выругавшись, девушка слегка сбросила пар.
— К тому же мне даже польстило бы, если бы все ребята слегка пострадали, зная, что это за то, что я трахнул любовницу самого главного нашего босса. Он же самый главный, да? Самый-самый?
— Ты скучный и циничный гад, Оборотень!
Он промолчал.
— А ты не пробовал покорять женщину лаской? Чтобы она хотела отдать тебе все, что имеет. Чтобы хотела! Понимаешь, о чем я? Или ты… Тебе надо врага довести до истерики, чтобы было смешнее его завоевывать?
— Неплохой вариант. Может, когда-либо применю в профессиональной практике. На тебе не получится, потому что ты мне не враг.
— Но и не друг.
Он промолчал.
— Тебе обязательно нужно брать стены штурмом? Сначала поссориться с соседями, чтобы потом ломать их оборону? Вместо того чтобы спокойно зайти в ворота и по-дружески попить чайку?
— При штурме завоеватель получает гораздо больше. И необязательно казаться вежливым. Меня не учили вежливости. Некому было.
Девушка снова открыла рот, чтобы как-то отбрить его наглость, но тут же закрыла. В принципе он был прав. А она разозлилась. И тут Лена поняла, что Грузинский вал, по которому они сейчас двигались не быстро и не медленно, ведет аккурат к Белорусскому вокзалу.
До самой площади Лена не сказала ни слова, а там спокойно повернула налево, нашла случайную дырку и воткнула свою машину на парковку.
— Выходи! Тебе сюда. Надеюсь, на электричку ты все же успеваешь, — не веря сама себе, потребовала она. — Извини, что не провожаю. Не беспокойся, ты мне ничего не должен, считай, я подвезла тебя по-дружески, бесплатно. Надеюсь, ты исправишь свое поведение в будущем, тогда снова и поговорим.
— У тебя еще оставалось так много слов! Надо же! Ты запасливая.
Оборотень открыл глаза и огляделся по сторонам.
— Причем слова-то вроде все знакомые, но как-то странно звучат все вместе… Я ничего не понял. Не успел уловить смысловые связи. Слишком шустрый поток. Повтори, пожалуйста. Как говорится, еще раз и помедленнее.
Лена уже совсем бесилась.
— Слушай, ты, шкаф, воображающий себя человеком!..
— Успокойся. Если я не такой, как те, к кому ты привыкла, то это еще не значит, что я вообще не человек.
— А тебе, значит, можно не принимать во внимание то, что я не такая, как те… не знаю, кто они там такие, — благоразумно осеклась и уточнила Лена, — те, кого ты знаешь. Если тебе плевать на то, что мне не очень приятно твое общество… зачем ты вообще тогда со мной общаешься?
— По двум причинам. Успокойся и езжай. Я никуда не пойду, потому что сегодня ты — моя… Ну, или я — твой. Может, такой расклад тебе больше понравится, хотя нет разницы.
— Очень даже есть! — отрезала Лена.
— Вот, уже находим точки соприкосновения. Сегодня я — твой. И рад, что в таком раскладе ты уже рада.
Девушка резко выключила зажигание и потянулась открывать свою дверь.
— Я пошла за милицией. Подожди, не уходи никуда, не напрягайся!
— Не бесись, — Оборотень взял ее за руку и мягко потянул на место, не давая выходить. — Лучше успокойся и езжай, и я обещаю тебе рассказать по дороге, почему я тут.
Она думала секунд пятнадцать, не меньше, потом все же оттаяла. Или любопытство взяло верх? Девушка снова завела мотор и мягко сдала назад.
— Рассказывай, — требовательно напомнила она ему, когда машина выбралась из затора на привокзальной развязке и зашуршала по удивительно свободной для этого времени суток Тверской.
— Мы куда, кстати, едем? — как бы отсрочил свой ответ Оборотень.
— К моей знакомой. Еще днем мы договорились повидаться сегодня вечером. И я решила, что это как раз хороший вариант для нас всех, всех троих.
— Я не играю в групповой секс. К тому же я — твой. А не ее.
Девушке польстила такая преданность.
— Может, она тебе больше понравится! Надеюсь, что благодаря этому ты от меня отвалишь.
— Не надейся. Сегодня ночью я буду обнимать тебя. Тут я и твое будущее знаю, потому что, как ты и сама чуть раньше поняла, оно связано с моим. А про подругу мы не договаривались.
— Тогда — выходи!
Лена уже просто играла, совершенно не желая того, чтобы он вышел. Все же, выдерживая роль, девушка включила правый поворот и явно вознамерилась прижаться к правой обочине.
— Нет. Езжай дальше. Пусть для начала побудем гостями у подруги. Ночи пока еще длинные.
— Если уж на то пошло, то мы вообще ТАК не договаривались. Не договаривались, что ты будешь себя так вот вести.
— Мы же вообще не договаривались о том, как мне надо себя вести. Потому я ничего не нарушаю. Кстати, заметь, — вдруг Оборотень вынырнул из полудремы и поднялся в кресле повыше, — я даже не спрашиваю, сколько у подруги комнат и кроватей. Я уверен в нашем ближайшем будущем и знаю, что нам двоим найдется уютное место.
