И надо же было так случиться, что в период мальчишеского взросления Санька влюбился в самую жестокую девочку! Впрочем, в нее было влюблена половина мальчишек от тринадцати до шестнадцати лет. Санька был младше ее на два года.
Светка Петюкова, узнав, что Мурка в нее влюбился, сначала решила, что это позор. Но потом она сообразила, что Сашкой можно пользоваться. Гоняла она его как Сидорову козу, держа рядом в качестве солдатика. Но однажды Сашка, выполнив очередное ее унизительное поручение, искал ее, чтобы отчитаться, как заведено, и нашел…
Потом Стас узнал, что все было заранее запланировано. Подружка Светки специально шепнула Мурке, где надо искать. И специально дверь была приоткрыта, а самозахлопывающийся замок снят с предохранителя. Ничего не подозревающий Сашка, широко распахнув дверь, зашел и оторопел. Дверь тут же хлопнула и замкнулась. Престарелый завхоз интенсивно дергался между задранных ног разложенной на его столе Светки.
— Проходи, Мурка, — прерывисто прохрипело это чудовище. — Садись смотри, как должен действовать настоящий мужчина.
Светка повернула голову к Сашке и, закатив глаза в экстазе, сладострастно облизнулась. Мальчик начал дергать дверь, чтобы выскочить, но, огорошенный ситуацией, не додумался открыть замок. Паника его нарастала по мере того, как он понимал, что пути к бегству перекрыты. А за спиной низким, неестественным для нее голосом, отражавшим каждый толчок в ее тело, Светка издевалась над ним за то, что он пытается убежать, вместо того чтобы присоединиться и взять свою любовь.
В конце концов Сашка, конечно же, открыл замок и выскочил в коридор.
Стас до самого вечера не мог выбить из друга ни слова. На рассвете следующего дня он проснулся очень рано и обнаружил, что Мурки нет в кровати. Прошло десять минут, но он не пришел. «Невозможно так долго сидеть в туалете», — подумал мальчик и отправился на поиски друга. Уже с улицы он заметил, что тот сидит на окне на самом верхнем этаже, свесив ноги наружу. Стас не стал кричать и звать его, он стремглав кинулся обратно в дом.
Оказалось, что Сашка вовсе не собирался сводить счеты с жизнью.
— Мне очень уютно смотреть сверху на землю, — сказал он тихо. — Я тут часто. Я воображаю себя птицей, летящей высоко. Так мне хорошо видно, какие мелкие на самом деле все люди и их поступки. Это же ее право распоряжаться своим телом, правда?
Стас посидел рядом с другом, пока в здании не началось движение, а позже выпросил у брата, который уже подрабатывал, немного наличности и подговорил Сашку прогуляться. Вместо школы они пошли в парк.
— Я подумал, что на колесе обозрения будет выше, — сказал Стас, вручая товарищу билеты. — Я тоже хочу попробовать. Меня же тоже люди порой сильно достают, я только вид делаю, что мне фиолетово, что все у меня тип-топ.
Сашка благодарно улыбнулся и взял билеты. Мальчикам хватило денег на три круга. Когда они вышли из кабинки на землю, они, громко смеясь, шутили над всеми по очереди ребятами из детдома и из их классов. И потом, когда Стас вырос и стал сильным во всех отношениях, он все равно периодически устраивал себе медитативную разрядку высоко от земли. Ветер там свистел в ушах, охлаждал воспаленное сознание и выметал из головы все лишнее. И люди с их поступками выглядели оттуда такими, какие есть — мелкими и незначительными.
Летом Оборотень пошел бы на колесо обозрения, но сейчас был март, самое начало весны. Аттракционы еще не работали. И было раннее утро. Даже летом они открываются гораздо позже. Для таких случаев Оборотень придумал замену: смотреть с ближайшего моста, где это возможно, на зомбированный поток автомобилей, обреченно и послушно ныряющих в туннель внизу. Но, кажется, уже самих воспоминаний хватило, чтобы, по крайней мере пока, выкинуть из головы и Лену, и Эмму, и странного Игоря, и чудные предсказания, и всю остальную мишуру.
Время шло, пора было не рефлексировать, а действовать. У жены Петрова, как и у него самого, была машина. Оборотень это знал от заказчика. Он достал мобильник, включил Интернет и выяснил, где находится ближайший офис аренды автомобилей. Столыпин оплачивал необходимые текущие расходы. А машина была ему необходима.
* * *
Зинаида Павловна еще не домыла кабинет, ей осталось совсем немного.
— Это я запоздала или вы сегодня рано? Но я уже заканчиваю, я не буду вам долго мешать. Извините, пожалуйста, Геннадий Владимирович, — суетливо защебетала она.
— Не переживайте и работайте как обычно, как будто меня тут еще нет. Я действительно сегодня рано. Причем, — улыбнулся он, — на целых полтора часа.
— Что-то случилось или просто не спится?
Кудраков прошел на свое рабочее место, включил ноутбук, перебрал статьи, написанные для трех газет вчера вечером его пресс-секретарем. Эти писаки не умеют работать, как все деловые люди, — с утра и до вечера. Им обязательно надо ночью пахать, а днем отсыпаться.
С другой стороны, Кудрякова вполне устраивало встречаться со своим пресс-секретарем в конце рабочего дня. При таком режиме он не мозолил Геннадию сверх меры глаза и уши. Он был парень разговорчивый, обожал порассуждать о текущей политике, о достоинствах и оплошностях бизнесменов, о курсах развития отношений с другими странами. Кудраков же не любил рассуждать в формате «если бы да кабы», его интересовала информация, только поданная в форме четкого экспертного анализа в уважаемом издании. Ну, или из первых уст. Кудраков доверял своим осведомителям, а пресс-секретаря к их числу он не относил. Пресс-секретарь должен был выносить, а не приносить информацию. И с этой работой он вполне справлялся. Он владел письменным словом еще свободнее, чем устным. И, кстати, с большим изяществом. Он умел из ничего лепить захватывающие воображение информационные поводы и весьма убедительно формулировал тезисы, исходящие от партии.
— Да нет, Зинаида Павловна, спится хорошо. Как раз потому, что ничего, слава богу, не случилось. Просто работы много. И гостя я жду.
Кудраков показательно уткнулся в бумаги, демонстрируя занятость. Женщина быстро закончила убирать и исчезла. Когда за ней закрылась дверь, мужчина отложил статьи, распустил галстук, приоткрыл окно, достал из шкафчика бутылку коньяка и рюмку, налил, выпил и поставил все назад. Вернувшись за свой стол, он открыл на ноутбуке карты и начал раскладывать пасьянс. Безошибочно сложив три раскладки, он, заскучав, выключил игру, снова нырнул в заветный шкафчик, зарядился коньячком, вернулся за стол и опять взялся за статьи. Но тут открылась дверь и в комнату вошел уверенный в себе презентабельный гражданин.
— Опаздываете, Дмитрий Степанович, — заметил Кудраков.
Гость хмыкнул и сел, выдвинув из-под стола для совещаний понравившееся ему кресло.
— Я, между прочим, — продолжал негодовать хозяин кабинета, — по твоему требованию приехал так рано. Для меня это слишком рано, между прочим.
— Кто рано встает, тому Бог дает, не замечал? Ну так поверь мне на слово. Вечером дает женщина, а утром — Бог.
Гость громко засмеялся своей шутке, откинувшись на спинку стула. Геннадий Владимирович было даже испугался, что шутник сейчас рухнет назад и сломает стул.
