Клавдия Васильевна очень согласно закивала головой. Игорь на миг испугался: ему показалось, что голова вот-вот сорвется с сухонькой хрупкой шеи и закатится в какой-то труднодоступный угол.
— Вы согласны? Очень отрадно. Но с другой стороны, вспомните произведения старых фантастов. Гиперболоид инженера Гарина когда-то казался невероятной выдумкой воспаленного болезнью сознания, а сейчас технологии так далеко шагнули, что описанный тогда невероятный агрегат уже стал устаревшей, скучной даже детям идеей.
— Да, Игорь Леонтьевич, — перебила его бабушка, сверля мужчину взглядом, излучающим преданность, — людям свойственно знать, что их ждет, они просто боятся в этом признаться. А я верю. И по телевизору показывают, не только в фильмах, но и в документальных передачах ученые выступают. И все знают, что ничего хорошего нас не ждет в будущем.
— Вас это, я вижу, сильно беспокоит?
— Я чувствую, что у меня лично впереди еще много, очень много лет. Я не хочу бездельничать и разлагаться, как кусок ненужной тряпки… Вы, кроме того, что рассуждаете на лекциях о том, как мы можем закончить, что-то предлагаете же? Я так думаю, что да, а то зачем же вы все это затеяли?
Игорь молча смотрел на посетительницу, предлагая ей самой вести мяч, самой выруливать и самой раскрыться.
— Ну вы же говорите, что я могу быть вам полезна. Так?
Он согласно, но задумчиво, чтобы оставалось ощущение неуверенности и сомнения, покивал головой.
— Не сомневайтесь, уважаемый. Не сомневайтесь.
— Умные и деятельные люди везде нужны, — тоном, которым взвешивают серьезное решение, сказал Игорь и для пущей убедительности поднялся и подошел к окну, приняв там весьма загадочный вид.
— Не сомневайтесь. Я уже свободна, дети разъехались, самой-то мне немного надо. Чем я могу быть вам полезной?
— Знаете, у нас и правда есть некоторая программа, по которой мы работаем с наиболее продвинутой, назовем это так, группой людей. Есть даже две категории. Одни — писатели, ученые, другие люди культуры. Другая группа — такие, как мы с вами, граждане, которые чувствуют, что в новом будущем, после катаклизма, будут полезны. Но… Есть одно «но»…
— Я очень пригожусь. Я врач по образованию, причем детский. Я все помню. И руки еще крепкие.
— Я бы всех взял. На мой взгляд, нет ненужных людей. Но, во-первых, я не волен нарушать определенные правила, которые не мной, кстати, установлены, а нашим общественным советом. Во-вторых, есть, как вы уже поняли, эти самые условия… Они довольно серьезные. И я боюсь…
Он патетично повернулся к окну, как будто прятал свои переживания от женщины, и задумчиво уставился на облака, несущиеся по голубому небу. Бабушка немного поерзала и, не дождавшись продолжения, боязливо спросила, что же это все-таки за условие. Игорь резко повернулся к ней, как будто решился на серьезный шаг — доверить ей во что бы то ни стало эту тайну.
— Все упирается в довольно крупный взнос. Финансовый. Как говорится, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Понимаете, для построения нового ковчега — мы, кстати, решили не изобретать, а назвать этот проект по старинке — нужны ведь немалые средства. Жизнь несправедлива, но, может быть, это и есть тот самый естественный отбор, когда выживает сильнейший? Согласитесь, уважаемая Клавдия Васильевна, есть в этом некоторое сермяжное рациональное зерно, а?
Бабушка немного потухла. Она как-то осела, ссутулившись, казалось, даже вдруг еще больше ссохлась. Она явно растерялась.
— О какой сумме идет речь? — осторожно и почти безнадежно спросила она.
— О семи сотнях тысяч долларов. Увы.
— Ой! — тихо екнула она. — Это очень много.
— Да.
— И что, есть те, у кого есть такие деньги? Но… они же не умеют ничего делать. Должен же быть кто-то, кто им будет помогать потом… Обслуживать, в конце концов. Я вас очень прошу, миленький…
Игорь обреченно развел руками и с выражением крайнего сожаления посмотрел прямо бабушке в глаза.
— Нет, у меня нет таких денег… — она печально опустила голову. — Но неужели… Но те, у кого они есть, никогда не будут сами за собой убирать.
— У нас есть такой контингент…
— А может, там будут свободные места? — надежда снова вспыхнула в ее голосе.
— Но и там не все просто. Понимаете, мы не можем нарушать общие правила. Если их нарушить ради одного случая, невозможно будет соблюдать их дальше. А это приводит к развалу. Разрушится весь проект. Но мы придумали один ход. Однако я не хотел бы даже обсуждать это с вами, потому что лишать такую милую пожилую женщину радостей свободной жизни…
Бабуся подозрительно насупила брови, и Игорю пришлось срочно исправляться:
— О нет, ничего криминального! Просто бывают такие ситуации, когда у людей имеется… несколько квартир. Или, например, квартира и дача. Они переселяются в одно жилое пространство, а другое отдают фонду в качестве взноса… Но это в случае, когда у них все же еще остается удобное место для жилья. Я ни в коем случае не предлагаю вам…
— Ну да, — грустно протянула женщина, — у меня только одна квартира. Но хорошая. Трехкомнатная…
Игорь подошел к двери и, попросив минуточку подождать, вышел, оставив женщину одну с ее желаниями и сомнениями. Он вернулся минут через пять и поставил перед посетительницей чашку ароматного чая. Вторая чашка была для него самого.
— Это хороший чай, мне коллеги из Италии привезли.
— Знаете, что я думаю?
— Что же? — равнодушно полюбопытствовал Игорь, как будто тема разговора для него лично уже исчерпана, будто он все сказал и сказанное дальше никак не может изменить ситуацию.
— Моя трехкомнатная квартира для меня одной великовата…
Игорь молча попивал чай, как будто потерял интерес к тому, что говорила его гостья, как будто для него уже все было понятно и решено.
— Мне и смотреть за ней сложно уже. Очень большая. Уборка… Да и денег на квартплату много идет. Я уже думала, может, продать ее и поменьше себе что-нибудь купить. Обменять с доплатой, как говорят. Заодно, думала, на старость будет запас, на пенсию же не проживешь! А тут вон оно, какое дело! Зачем мне эти сбережения на старость, если на старость-то времени не остается? И чего мне в этой квартире высиживать? С собой в будущее я ее не заберу… А если так вот, если с вами… В будущем-то деньги, может, не понадобятся? Зато я обменяю свою квартиру на билет в это самое будущее. Правильно я рассуждаю?
— Вы не горячитесь, уважаемая Клавдия Васильевна. Такие решения не принимаются вот так, в ничего не значащем разговоре с малознакомым человеком.
— Ну!.. Я же стразу вижу вас, дорогой мой Игорь Леонтьевич. Я людей сразу насквозь вижу. Как рентген, знаете ли.
— В любом случае хочу предложить вам руку помощи, потому что вижу, что человек вы хороший, драгоценный для будущего вы человек. Знаете, если вы вдруг решите что-то делать для своего удобства, для своего блага со своей квартирой, то мы можем вам предложить место, где пережить трудности переезда. У нас есть такой свой городок, где живут те, кто принял решение не только инвестировать, как вы говорите, свое имущество в создание своего места в «Ноевом ковчеге», но и уже отказаться от бренного жития, полного пристрастий.
