Глеб веселел на глазах.
— Ну, учитывая то, что теперь у тебя другой начальник… — засмеялся Потапчук, довольный переменами, — я буду долго думать.
— Мне остается рассчитывать на то, что ваше же любопытство победит и заставит вас все-таки найти нужную мне информацию. И между прочим, она даст мне фору для того, чтобы заняться моим клиентом. Я думаю, что он в скором времени приедет в салон, обязательно. Наверняка тот, кто ему дал машину, тут же сообщит, что органы интересовались. Ведь машины нет в гараже? Мы, конечно же, упустили время. Может быть, как раз в это самое время наш мистер Инкогнито возвращает красотку на место приписки.
— Да, это возможно. Но если бы мы посадили там недреманное око, то наверняка спугнули бы сообщника твоего незнакомца.
— Думаю, да. И еще я думаю, что он человек очень умный и предусмотрительный. Другой бы не придумал такой ход с машиной. Как человек умный, он, как только получит сигнал о том, что машиной интересовались, поставит ее где-нибудь во дворе и уйдет пешком до ближайшего метро. Исчезнет с концами. Кстати, Федор Филиппович, а не собирали ли вы данные по номерам телефонов всех сотрудников? И кто куда звонил после вашего интереса к этой машине?
— Глеб, ты не считай нас совсем дураками, пожалуйста, — почти обиделся на него Потапчук. — Конечно, мы проверили звонки. И до сих пор ведется контроль. Поверь, ничего подозрительного пока не найдено.
— Собственно, они должны были догадаться пользоваться для связи, например, чужими телефонами. Говоришь товарищу: «Дай-ка звякнуть, у меня за неуплату отключили» — и дело сделано, а концы отследить сложно.
— То-то и оно. Много дней уйдет. Количество номеров, которые придется проверить, увеличивается в разы.
— Мы тут с вами, Федор Филиппович, гипотезами занимаемся. Это я, наверно, от накопившейся усталости расслабился. Машину же в розыск заявили? Хорошо. Как только найдут, надо проверить на отпечатки. А вдруг что-то останется? Ну а если перехватят на дороге вместе с водителем, сразу сообщайте мне, кто таков. Лучше в фото.
— Судя по тому, что до сих пор его не остановили ни на одном пункте, кто-то успел его предупредить.
— Ну, если до сих пор не взяли, то да, скорее всего, так. Хотя могли бы работать оперативнее. Я отправил вам сообщение еще до того, как он уехал с базы. А пробка на трассе была большая. Ехал до города он долго. И на трассе есть контрольный пост. Ну, ладно, что имеем, то имеем. Но я никак не могу сообразить, что можно сейчас предпринять, что будет наиболее эффективно.
— Остается подождать, — предложил Потапчук.
— Подождать либо счастливого обнаружения этого человека, либо появления какой-то светлой мысли.
— Вот и правильно. Иди-ка ты сейчас домой. Возьми поллитру, расслабься там со своим новым шефом. Тебе еще надо будет проявить творчество, чтобы вытянуть из него именно то, что тебе надо. А с некоторой дозой алкоголя в крови твой сон будет крепче и спокойнее. Тебе это сейчас очень надо.
— Да! Кстати, Федор Филиппович, про мой разговор с Таранковым в больнице…
— О! А я уже и забыл. Теряю остроту. Рассказывай.
— Да ничего, если честно. Было бы что важное, я бы давно рассказал в деталях, будьте уверены. Пожаловался он на звонок от незнакомца, незнакомец уверял, что Таранков помешал им в получении большой суммы денег. Каким образом они собирались ее получить и чем им помешал Таранков, звонивший не сказал, но уверял, что если подумать, то Петр Васильевич догадается. Причем это забавно, по-моему, сумма выкупа как раз равна, как они сказали, той утраченной из-за Таранкова сумме. И сказали, что если он будет хорошо себя вести, то решение о том, где взять деньги на выкуп, найдется.
— Он как-то догадался о том, кто ты, по крайней мере, откуда ты? — поинтересовался, перебив Слепого, генерал ФСБ.
— Вообще нет. Я для него был и остаюсь дежурным врачом этой больницы, который зашел проведать девочку-легенду, справиться о ее здоровье.
— Ну ты многолик, Глеб, — одобрительно, но без улыбки (возможно, потому, что уже устал) подметил Потапчук. — И какое у тебя сложилось впечатление о нем?
— Он был неподдельно несчастным отцом. Он, похоже, действительно в полном уже отчаянье полагал, что больше не увидит дочь. Не знал, где взять деньги. Родственник, единственный в Москве, отказал, сославшись на то, что все вложено в бизнес. Просить у тех, кто ждет от него решений по их земельным вопросам, он категорически боялся. Но я так понял, что боялся он этого из-за карьеры. Он считает, что получать подарки в качестве благодарности можно, а самому лезть в петлю крупной зависимости от кого- то — вредно для карьеры. Вроде как отделаться скоро не получится, а рано или поздно по-любому афера раскроется. И тогда он потеряет место, которое ему приносит некоторые благодарственные бонусы от клиентов.
— То есть осторожный взяточник.
— Ну, мелкий такой.
— Ты веришь?
— Я не выношу оценку. Пока что он мне неинтересен. Есть рыбы, вызывающие больший спортивный азарт. Думаю, когда я найду заводатора этого похищения, сразу станет понятно, в чем же был виноват Таранков.
— И главное, перед кем виноват. Может же оказаться, что он тому подножку подставил ради его конкурентов, а государство все равно осталось в накладе.
— Все узнаем, Федор Филиппович. Все станет ясно.
* * *
— Я прямым ходом от Эммы. У нее все готово. А ты зачем меня звал? — начал с места в карьер Влад.
— Та надобность, из-за которой звал, отпала, — отмахнулся, словно от назойливой мухи, от него Игорь. — Думал, мне понадобится твоя посильная помощь, чтобы проанализировать, что она может, и чем мы можем ее завлечь в наши сети, чтобы потом «осчастливить еще одного смертного обещанием вечной жизни». Но оказалось, что клиентка сама горит желанием слить нам все, что имеет.
— То есть бабушка и без твоего талантливого разъяснения решила, что лучше жить вечно, хоть и без благ, выработанных человечеством, чем спокойно потреблять еще несколько данных природой лет достижения цивилизации?
— Да, бабушка оказалась… сообразительная, — Игорь самодовольно откинулся на спинку своего директорского трона. — Нам не придется тратить ни силы, ни время на то, чтобы сделать ее своим типа сообщником и другом…
— Для того, чтобы потом раздеть, — подхватил не менее довольный компаньон. — И сколько она хочет положить на алтарь нашего светлого будущего?
— Трехкомнатная. Район и состояние пока не знаю. Ленка сейчас выясняет.
— И тебе совсем-совсем не жалко бабушку? — играючи спросил Влад, хитро сощурив глаз.
— С чего бы? Я же ей даю надежду на будущее. А те, кто надеется на будущее, не имеют настоящего. Они не видят настоящее. Значит, оно им не надо. Ты предлагаешь мне их жалеть за что? За скудоумие? Но им же лучше в том мире, который они для себя придумали! Я даю им практически последнюю надежду стать сильнее их неприятной, в общем-то, судьбы. Они всю жизнь гнулись под ней, а сейчас они как бы обманут ее, злодейку, прямо в самый крутой момент — когда вообще все должно погибнуть, а они останутся. Разве это не гениально? Христос обещал все только после воскрешения, а я гарантирую им все без умирания. По-моему, это гениально!
