Он как будто бы даже смутился.
— Э… Ну, немного не рассчитал.
И что мне с ним оставалось делать? Выбивать из парня правду всеми возможными способами? Но ведь мне не так чтобы нужна эта правда, верно? И если… Нет, не нужно думать.
— Ты же простишь меня, прекрасная принцесса? — тихо и вкрадчиво спросил меня Фрэнк.
Вот кто бы на моем месте мог сказать «нет»?
И ведь понятно, что я об этом пожалею.
В расстроенных чувствах я отправилась брать приступом декана. Самое подходящее настроение, чтобы получить желаемое. А желала я, ни много ни мало, получить научного руководителя в лице профессора Мидуэлла. И плевать, что он меня переносит с большим трудом, мне всегда нравились сложные задачи.
В родном деканате меня, стыдно сказать, не узнали. Наверное, это неудивительно, вот в деканате стихийников я появляюсь постоянно и секретари со мной по имени здороваются. А тут только «мисс… э… Скорца?». Я даже поправлять эту дамочку без возраста и макияжа не стала.
— Я к профессору Мидуэллу, — заявила я и постучала в дверь.
Преподаватель вышел сдаваться сам. Наверное, уже устал от собственной ненужности больным студентам.
— Мисс Сфорца? — удивленно уставился на меня Райан Мидуэлл. — Какой че… Что вас привело ко мне?
С самой обворожительной улыбкой я перешла в атаку, чтобы не дать противнику опомниться.
— Хотелось бы обсудить мою дипломную работу, сэр.
Мужчина закатил глаза, но в кабинет все-таки впустил. Вот и славно. Быстрей начнем — быстрей закончим.
— Вы все-таки намерены заниматься дипломом, — саркастично протянул декан, кивнув мне на кресло напротив своего стола.
И на что он намекает?
— Диплом, собственно говоря, уже написан, — ответила я все тем же елейным тоном.
Сейчас ссориться с этим типом мне было не с руки, так что решила побыть ради разнообразия милой.
— Даже так… — протянул он, устраиваясь напротив меня. — А мне-то думалось, вы явились сюда крутить романы и играть в детектива.
Я захлопала ресницами, хотя внутри уже начинало зарождаться привычное раздражение. Ну вот какого черта, позвольте спросить? Какое Мидуэллу вообще дело до моей личной жизни и прочего? Можно подумать, это я вывела весь факультет разом из строя. Могли бы и для троих студентов вести занятия. И плевать, что двое — демонологи, а третья — маг разрушения.
— С чего вы это взяли? — все еще любезно поинтересовалась я у декана. — Диплом готов, переведен на вессекский, подогнан подо все стандарты университета…
В плане перевода, конечно, я поленилась и просто заплатила соответствующей конторе. Говорила я на вессекском свободно, но вот писать научную работу на необходимом уровне… Нет, к черту, пусть лучше люди заработают на мне деньги.
— И вы твердо уверены, что вы сумели написать что-то достойное? — с откровенным сарказмом спросил Мидуэлл.
А потом я заметила, что смотрит он мне уже не в глаза. Обычно я с иронией относилась к таким вот знакам внимания. В конце концов, именно я решаю, когда и кто окажется в моей постели. Почти всегда решаю.
Но сейчас я чувствовала себя безнадежно замужней матроной, до которой решил подомогаться от скуки наглый повеса.
— Вы иногда демонстрировали неплохие боевые навыки, мисс Сфорца, но вы ведь сами понимаете, что недостаточно умны…
Чего?!
Я поднялась на ноги и уже собиралась попрощаться, но декан тут же оказался рядом и схватил за плечо.
— Ну, куда же вы, Сфорца? — насмешливо спросил он. — Мы ведь всегда можем с вами договориться.
Вот тут моему терпению пришел конец. Окончательный и бесповоротный.
Я схватила ручонку, которую мужчина осмелился положить мне на плечо и просто перекинула его через себя, а после еще и хорошенько притопнула по вражьей заднице. Тонкой и острой шпилькой — это чертовски больно. Как декан не заорал непонятно.
— А теперь послушай меня внимательно, безродная тварь! — рявкнула я, переставив ногу на поясницу преподавателя. Пусть слушает лежа. — Мои предки уже были титулованы, когда твои пахали землю! И если тебе кажется, что какие-то смехотворные достижения позволят так обращаться с аристократкой…
Тут из меня посыпались ругательства на родном языке, вессекского откровенно не хватало.
Выразив свое возмущение, я вышла, как следует напоследок хлопнув дверью. Отчислят — уеду. Но напоследок такой скандал устрою, что землю с небом перепутают. И в суд подам. Хотя… стоит в любом случае в суд подать.
Дверью деканата я тоже шарахнула с такой силой, что, кажется, штукатурка посыпалась. И плевать, что подумает обо мне эта сушеная вобла в приемной. Как они посмели обращаться подобным образом с наследницей Сфорца? Жалкие, безродные…
Хотя, наверное, дело не в родословной. Тот же Фрэнк… Грант тоже показалась мне милой девочкой, доброй, отрытой… и независтливой. Совершенно независтливой.
Внутри нарастала какая-то странная, непривычная горечь… Как можно вот так обращаться с людьми? Как будто красота — синоним глупости… Я задышала глубоко и размеренно, пытаясь взять себя в руки.
Проклятье.
Хотелось пожаловаться хоть кому-то, но следовало не жаловаться, а доносить. Кандидатура подобралась легко: профессор Бхатия. Бхараты вообще обычно начинают очень сильно переживать, когда нарушают моральные и этические нормы, такой уж у них менталитет. А переживающий профессор Бхатия, подозреваю, способен на многие очень забавные вещи.
Словом, из одного деканата я тут же пошла в другой, где меня откровенно больше любили. Декана стихийников я поймала буквально в дверях, и мужчина, только взглянув на меня, сообразил, что со мной не все в порядке.
— Мисс Сфорца? — обратился он ко мне и принялся пристально разглядывать с ног до головы.
Я тут же нервно начала оправлять одежду, которая после избиения собственного декана пришла в легкий беспорядок.
— Э… Видите ли, сэр, я… ударила профессора Мидуэлла и теперь немного не представляю, что именно делать, — выпалила я и поняла, что, наверное, следовало бы иначе описать сложившуюся ситуацию. Иначе выйдет, что я подняла руку на бедного мужчину и он тут пострадавшая сторона.
Профессор Бхатия честно пытался хмуриться, я видела это. Преподаватель прикладывал бездну усилий, чтобы не начать ржать как любимый жеребец моего батюшки. Пожалуй, я была даже слегка ошарашена такой реакцией. Словно бы он изначально был на моей стороне и только долг преподавателя заставляет держать лицо до последнего.
— Мне неловко спрашивать, мисс Сфорца, но чем он вызвал ваше неудовольствие? — в конце концов, сдавленно осведомился декан стихийников. На лице его появилась какая-то покровительственная, почти отеческая улыбка.
