С некромантом, угу. Которые женятся в девяносто девяти процентах случаев на некромантках. Оставшийся процент - на сильных магичках.
С закоренелым холостяком, ага, почти под сорок.
С дин Риорданом, ыгы. Чья семья нарисовалась довольно мрачной перспективой совсем рядом… да и он сменил гнев на милость. Источником пользуется, с родителями общается - и я этому рада, если честно. У каждого должны быть корни. Род. Только для наших с ним отношений это проблема.
В экипаже было комфортно, ноги-руки снова действовали и позволяли прижиматься к Мираклию, а темнота давала призрачное ощущение, что можно задавать неудобные для меня вопросы.
- Твое семейство еще здесь? Мы же больше не встречались… - решила провести небольшую разведку. Мои размышления всегда основывались на фактах в сочетании с собственными ощущениями от этих фактов - и пока их явно не хватало.
- Нет необходимости...
Спокойно, Сабина, он вовсе не имеет в виду то, что тебе показалось. Только то, что одной встречи с учетом их анамнеза вполне достаточно.
- … и они собираются уезжать вскоре и требуют отправиться с ними.
- А ты… - напряглась.
- Мне нравится Шаардан. Разве что скоро в гости съезжу - на свадьбу...
Внутренне дрогнула, потому что на мгновение мне снова показалось…
- ..к брату.
Приглашения съездить с ним не последовало.
Что-то не нравились мне результаты моей разведки. Но раз уж начала - надо продолжать.
- Он довольно молод, - подтолкнула к еще одному рассуждению.
- Некроманты рано женятся, - пояснил Мираклий. - Требуется довольно много времени, чтобы приобщить детей к источнику и передать им знания и силы, поэтому чем раньше появляются в семье младенцы, тем лучше.
Охо - хо. Все даже хуже, чем я думала. И я таки имею склонность к мазохизму, раз продолжаю спрашивать:
- Влюбился, да? Кто его избранница?
- Влюбился? - в голосе явное недоумение, а в крышке моего гроба - еще один гвоздь. - У некромантов не принято жениться по любви, магия Смерти капризна и узоры должны быть переплетены достаточно крепко, чтобы вообще что-то из этого вышло. Но он сказал, что избранница его достойна. Наивысшее признание у Риорданов.
Которое я никогда не получу.
Черт. Вот почему некромантов никто не учит приукрашать действительность? И почему они сами этого не хотят делать… хоть иногда? Было бы легче.
А пока… пока следует снова напомнить себе главное правило. “Здесь и сейчас”. Бери от жизни всё здесь и сейчас, наслаждайся и не отчаивайся.
Что будет, то будет. А чего не будет… того не будет.
Тряхнула головой и почти весело удивилась, когда экипаж остановился:
- Твой дом? Я думала мы поедИм.
- Сначала и правда поедим… - спокойно пояснил Мирр, - Полагаю, слуги уже накрыли в дальней комнате.
- А почему в дальней? - чуть опешила от такого уточнения.
- Там хорошая звукоизоляция, - подал мне руку явно предвкушающий эту ночь мужчина.
Я не позволила себе даже мгновение недоверия. Что бы ни происходило между нами - особенно то, что никогда и не произойдет - я точно могла ему доверять. И в вопросах жизни, и в вопросах смерти… и в том, что случается между двумя взрослыми людьми наедине.
А джутовая веревка, торчащая из кармана его камзола… Ах оставьте, я не обязана все замечать.
* Сабина говорит о физической реакции на стресс. Стресс – это автоматика мозга. В нейронной сети одной из частей мозга хранится информация обо всех опасностях в нашей жизни. Причем и та, которую мы лично не пережили, а о которой просто услышали, прочитали и которую увидели. Когда возникает стимул внешней среды, мозг прогоняет его по этой базе данных. Если мозг распознал ситуацию как опасную, он передает информацию в миндалевидное тело. И оно запускает стрессовую реакцию, дает организму сигнал о мобилизации. И запускается обвальная реакция по всему организму.
Психологи отступают
“Все сложно” - это когда ты не знаешь, есть у тебя мужик или пора искать нового.
Мужик у меня вроде был, но...
Все сложно.
В последующие дни я начала верить в разумность фей, которые верили в разумность Мироздания. Потому что оно теперь как-будто осознанно делало все, чтобы развести нас с некромантом.
Та волшебная ночь - странная, наполненная Тьмой и страстью, узорами веревки на моей коже, стонами и шепотом, обессиленным восторгом и криками, делавшими звукоизоляцию действительно необходимой - стала последней точкой соприкосновения с дин Риорданом.
После которой остались не только следы на теле и сладкая дрожь внутри, но и осадок в душе от моих размышлений.
И самое ужасное, что следы и дрожь прошли быстро, а рефлексия превратилась в постоянного моего спутника. Я бы предпочла наоборот. Но, похоже, Мирозданию - или некроманту? - было угодно испытать меня и нас.
Проверить, чего во мне больше - от психолога или от человека?
А в Мираклии - от некроманта, не привыкшего беречь своих спутниц и признавать их наличие, или от моего мужчины?
Он будто сделал шаг назад. И не один. Я даже уловила тот момент, когда это произошло. За тем последним завтраком, в процессе чтения письма, про которое он мне ничего не сказал.
Хотя я и спросила, что там написано такого, от чего его бесстрастное лицо превратилось в камень.
Покачал головой, отвез меня в агентство и растворился в его бесчисленных коридорах.
Еще дальше он шагнул в связи с расследованием.
Как бы ни хотелось людям нашей профессии жить своей жизнью, в такие периоды это было просто невозможно.
Жители паниковали, газеты пестрели все более страшными заголовками, король и Сеор осерчали - еще неизвестно, кто больше - и сотрудники агентства, все и каждый, были вызваны на службу и поставлены охранять, защищать, патрулировать и искать. В том числе Мираклий и его департамент, которых “за отсутствием пока трупов” направили в катакомбы и кладбища на поиски големов и маньяков. Они там, по слухам, много чего нашли, за что им наверняка положена будет в будущем награда - много, но не касательно маньяка.
По слухам, ага. Потому что Мираклий ничего мне не говорил. И видела его только однажды, когда он мельком скользнул по коридору агентства, мазнув по мне равнодушным взглядом на мое приветствие и улыбку. Он не ответил ни на одну из моих записок, больше не появлялся неожиданно на крыльце - теперь мне казалось, что предыдущие его “случайные” появления были вовсе не случайными, а очень даже запланированными. Не заявлялся ко мне домой, не ошарашивал неожиданными предложениями…
Я понимала, что все работали и сейчас не было свободного времени на развлечения или встречи. Но то, что у него больше не было времени на короткое “здраствуй” или же мимолетные поцелуи делало почти невозможной мою веру в лучшее. В нас.
