Так что мы отследили. И позвонили. И написали. Я покосилась на ее телефон, на котором было минимум двенадцать звонков Степе, Антошиному отцу. Вспомнила все выражения, которыми этого Степу припечатали ночью. Хотя он неплох в общем-то был, там просто своя история… Перечитала несколько простыней в сообщениях Виталику, в которых острая на язык Ангелина вообще не стеснялась - и его напуганные, а потом и раздраженные ответы.
Застонала и глаза руками закрыла.
Стон отозвался тупой головной болью - ядреная смесь от похмелья все еще не действовала. Может и не подействует. А закрытые глаза хоть и ограждали меня от компрометирующих записей и стопки смятых листов, на которых мы тренировали мое заявление об увольнении - с подробным перечислением всех причин - и то, что я должна сказать Позднякову о его предложении - с подробными пояснениями тоже - но никак не могли стереть память.
Которая стала кристально-ясной, в отличие от всего остального.
- На работу-то пойдешь? - вздохнула подруга.
- Мне кажется я пьяная еще, - вздрогнула от ужаса и головой помотала отрицательно.
Ох, не надо было ничем мотать.
- Мне к часу. А тебе я и на сегодня выпишу больничный. Но дальше… Искра, ты же не можешь прятаться у меня вечно.
А хочется.
Я понимала, что даже какой-нибудь воробышек выпавший из родительского гнезда был смелее, чем я. Но можно мне еще пять минуточек?
Мне дали даже больше времени. А потом выпнули таки из дома с наказом возвращаться только с новым мужиком и новой работой. И поэтапным планом, как этого добиться. На все том же мятом листочке. Написанным врачебным почерком, да. Геля она такая. Не забудет. Потом еще позвонит раз десять, чтобы убедиться, что я все выполняю.
Не знаю, что уж она во мне нашла, но вот я ее считала офигенной. Яркая, колкая, уверенная в себе, смешливая, мягкая где надо, и очень мудрая… когда не названивает бывшему. В общем такая, какая и должна быть лучшая подруга. И какой хотела бы быть я. Мы встретились три года назад на какой-то студенческой вечеринке. Геля после полуторагодового декрета с трудом, но поступила в ординатуру, и решила по этому поводу наконец “выйти в люди”. А я пришла в надежде сойтись с парнем, который мне нравился. Только тот парень сошелся поближе с кулаками другого гостя, и новоявленному специалисту пришлось вспомнить навыки по травматологии. Так и познакомились - я таскала ей зеленку и воду, как бойцы таскают снаряды. Попутно разочаровываясь в визжащем пациенте, которому обрабатывали ссадины, и очаровываясь будущим врачом.
Помахала Ангелине, которая к метро побежала, и лист развернула. Хотя первый пункт я и так помнила - сменить имидж. Потому что по мнению моей подруги внутренние изменения, в которых я нуждалась, надо подстегнуть внешними.
Хихикнула, прочитав, как она это записала.
“Купить блядскую одежду”.
Помнится год назад, когда Геля развелась со Степой, она обрезала свои роскошные волосы и перестала носить платья, променяв их на куртку косуху, джинсы и грубые ботинки. Подстегнула так подстегнула… Только внутренне не стала “лесбиянкой и феминисткой”, как грозилась. И меня радовало, что сейчас она снова чуть отрастила волосы и вспомнила, как ей юбки идут.
И ничего блядского я покупать не собиралась. Но кое-чего мне захотелось…
***
Три крохотных вышитых розочки на совершенно прозрачной розовой ткани - ничего не прикрывающие цветочки, подчеркивающие сосок. Бархатные лямки чуть более яркого цвета. Такие же прозрачные трусики совершенно обычной формы. И от этого еще более провокационные.
Комплект для девочки которая очень старается быть хорошей. Но уже не получается.
И второй… из переплетения множества черных резинок. Широких, не оставляющих следов. Но на тело будто плети легли и опутали. Их чтобы даже надеть пришлось воспользоваться помощью милой девушки-консультанта - настолько непонятно было, куда какая петля. А уж чтобы попросить для примерки - собрать всю мою похмельную дерзость.
Розовый меня очаровал. У меня никогда не было чего-то настолько невинного и порочного одновременно. Черный… в черном я сама себя пугала. Точно плохая девочка.
В любом случае это белье, которое не снимают. Или рвут на тебе, или отодвигают в сторону, делая частью игры.
В таком и надо стоять перед мужчиной. Или лежать…
Я провела руками по бедрам, по животу, поправила плетение, представляя, как это могли бы делать мужские руки. И дрогнула - так легко оказалось представить его руки.
Полумрак и тяжелые, бархатные шторы примерочной дорогого магазина подстегнули и без того распоясавшуюся фантазию. О том, кто мог бы зайти сюда. Не спрашивая разрешения. Поздняков может… и ему позволили бы. Не пикнули.
Он был бы, конечно, в костюме. Не садился на лавочку, нет, встал бы позади. Перекрывая пути к отступлению. И смотрел на меня в зеркале. На то, как я примеряю разные лифы. Как наклоняюсь, снимая трусики. Как поднимаю ногу, надевая новые.
Он замечал бы все.
Как напрягаются мои соски. От взгляда его и от трения жесткого кружева. От того, что я сама, специально их задеваю. Как я смущена. Щеки покраснели, а дыхание тяжелым сделалось. Прерывистым. И запах моего возбуждения… Как я не выдерживаю порой и закрываю глаза. Чтобы хоть ненадолго спрятаться от него. А потом распахиваю резко, пугаясь, что он куда-то делся. Как расправляю на груди шелк. Или прозрачные вставки. По спине мурашки бегут от удовольствия. Пояс кручу в руках, не понимая, как его застегивать - он точно знает, да. Но не помогает мне. Ждет, чтобы я сама…
Жарко становится. Волосы подобрать приходится. И вздрогнуть от дуновения прохладного воздуха на взмокшей шее, так что все волоски на ней дыбом.
Губы пересыхают. Я облизываю. И черный комплект надеваю. Путаюсь в плетениях, но справляюсь. Несколько полос перекрещивается на бедрах, несколько поддерживают чашечки лифа. Кожа будто светлее становится на контрасте с глубоким черным. А тело - более женственным. Красиво очень.
Ему тоже нравится. Один только шаг делает. Кончиками пальцев по руке ведет от косточки на запястье до плеча. И вслед за этим движением - моя дрожь.
А потом скользит по лифу, намеренно не дотрагиваясь до сжавшихся вершинок и руку на живот кладет. По-хозяйски. Легким толчком в себя впечатывает и смотрит какое-то время на нас в зеркале.
Он - полностью одетый, обутый. И я - босая, в одном только белье, с блестящими глазами. Распластанная на нем. Голову ему на плечо откидываю, тоже смотрю… На его пальцы, которые под трусики пробираются…
- Как вам размер? Все подошло?
Вздрагиваю от вежливого вопроса консультанта и губу прикусываю, чтобы не застонать от разочарования. И тут же вспыхиваю, осознав, что я в подробностях представила…
У меня немного времени уходит на то, чтобы снять с себя все и одеться. И купить эти два комплекта - розовый и черный. И запретить себе даже думать о том, чтобы оставить потраченные накопления там, где они лежат - на карте. Ведь неизвестно что у меня будет с работой и деньгами дальше. Мне надо. Маленькое безумие… но надо. И вот это белье тоже нужно. И я даже не позволю ему отлеживаться в отдельном ящике в комоде. Буду носить.
