Потому плечи распрямляю. Беру бокал шампанского - нет, я не буду снова пить, я и так пьяна от качелей эмоциональных... Мне просто надо держать что-то в руках.
Улыбаюсь уверенно, всем сразу. Никого не выделяю. Я - амазонка. Вполне возможно, это его указание. А мы же договорились играть по правилам…
Я готова.
Хорошо, что игра в игре длится недолго. Незнакомая обстановка, слишком много событий для одного вечера, для одного дня, что начался требованием надеть определенное белье, отголоски болезни как-то разом накатывают. Устала ужасно. И когда Поздняков подходит, а потом мы делаем финальный “забег” по залу - черт, я ведь даже не поинтересовалась, в честь чего этот прием! - и прощаемся с некоторыми его знакомыми, облегчение только чувствую.
Домой.
И это не просто слово. Там, в заснеженном лесу, я и правда дома.
Мы не разговариваем по дороге. На меня вообще странное спокойствие нападает. Может от все той же усталости, а скорее потому, что оба знаем - все будет. И я знаю - все будет по его. Мне не о чем волноваться или беспокоиться.
И нет у меня по этому поводу сожалений, что инициатива не моя. Не мне придумывать, что я буду с ним делать, как удовольствие доставлять.
Все будет… И от этого тоже спокойно.
Хотя спокойствие тут же слетает, когда по приходу домой он на диван садится и командует:
- Раздевайся. Полностью.
Прям здесь? В гостинной? При полном освещении? Просто раздеться и голой стоять под его ничего не выражающим взглядом?
Судя по ироничной усмешке, он все услышал, хотя я ни слова не произнесла. И бровь одна взлетает: “Что? Уже забыла, что обещала быть послушной?”
Я медленно пальто снимаю. Откладываю пакет со своими старыми вещами, в которых из дома вышла, туфли скидываю. Он не двигается, смотрит. А меня потряхивать начинает, но не от холода, а от бездушности происходящего. Возбуждения никакого больше нет. Только скованность.
Это так будет, да?
А то, что произошло на приеме… мне показалось?
Я буквально заставляю себя спустить платье с плеч. А дальше оно уже само падает под тяжестью ткани. Переступаю. В белье одном остаюсь и подбородок гордо вскидываю. Не потому, что бесстыжая такая, наоборот. Оборонительно. Пусть видит, что мне плевать. И что если надо - я и так могу, согласилась ведь...
На что?
Почему-то мне казалось, что на удовольствие…
И что мешает получить его?
Губу прикусываю и через полуопущенные ресницы на Позднякова смотрю. Ведь это игра, в которую двое играют - с чего вдруг манекеном себя почувствовала? Я тоже могу… звучать.
И вместо того, чтобы просто бюстгальтер снять, сначала нерешительно, а потом мягче руками по груди провожу. Одну бретельку стягиваю, вторую, но не спешу к застежке прикасаться. Пусть оценит высоту и полноту моей груди, что держит прозрачную ткань без всяких косточек. Пусть увидит, какая у меня талия тонкая. И стройные бедра.
Веду ладонями по телу. Руки холодные, а кожа на животе - горячая. Поздняков вперед подается. И улыбается понятливо и поощрительно. Он понял, что я поняла. А я поняла, что он… ой, ладно. Не хочу думать об этом. О том, что даже сейчас он учит. Даже сейчас подталкивает участвовать во всем полноценно.
Откуда мне было знать, что “ведомая” вовсе не значит бесправная? Или пассивная.
Теперь знаю.
Что подчиняться можно по-разному. Можно так, что у самой и сомнений не останется в своей чувственной власти.
Голову откидываю, ощущая, как скользят волосы по голой спине. А потом быстрым движением трусики снимаю. И скидываю верх - он тонкий, нежный, но даже это соприкосновение с моей кожей - слишком.
- Сядь на столик.
На журнальный стол имеет в виду. Это перед ним. Совсем перед ним…
Сглатываю и сажусь. Я ниже оказываюсь, но это позволяет не только лицо поднять, но и выгнуться, опираясь руками о поверхность гладкую. Коленки инстинктивно разъезжаются в стороны, потому что он так смотрит сейчас… Невозможно просто, чтобы не разъехались.
Между ног горит и тянет. Я не к месту - может и к месту - думаю, что наверняка пятно влажное на полированном дереве останется. Или даже отпечаток голой задницы.
Еще сильнее прогибаюсь. Подставляю ему себя.
А он… он вдруг встает и меня подхватывает, поднимает. К себе спиной разворачивает… И я слышу звук вытаскиваемого ремня. На запястья холодные петли ложатся, описывая восьмерку…
- Мы не закончили кое с чем, Ис-скр-ра… - шепчет Влад и вперед толкает.
Может это и не он. А я первая делаю шаг в сторону окна.
- Знаешь, что я хотел сделать тогда? - Поздняков низко говорит и глухо, и между ног у меня все пульсирует в такт его словам. - Юбку твою задрать, нагнуть так, чтобы попка оттопырилась, и шлепнуть, проверяя, насколько ты готова к таким развлечениям. Следы красные оставить на белой коже...
Его голос и слова заводят так же сильно, как тот факт, что я обнажена - во всех смыслах - а он полностью одет. Моя грудь чуть сплющена прохладным стеклом, соски каменные, и если он немедленно к действиям не перейдет…
На первый шлепок отзываюсь вскриком. И тут же Поздняковское, восхищенное следует:
- Красиво.
Второй шлепок.
Это даже не больно. Странно и будоражаще, дрожь внутреннюю вызывает, где все сотрясается тоже. А еще странную эмоцию, что вот я ему все позволяю, его фантазии воплотить - и никакого страха нет, только интерес, что еще будет.
Третий.
Назад подаюсь невольно и ноги раздвигаю. Поздняков за бедра крепко обхватывает и к себе прижимает, чтобы я почувствовала его член через ткань брюк. А потом… волосы мои вперед перекидывает, открывая спину и ведет по позвоночнику языком горячим. До копчика. Кажется, встает на колени...
Четвертый. Я всхлипываю, а Влад шепчет:
- Я бы проверил, насколько ты готова, и засадил на всю длину сразу…
- А если бы не была готова? - вырывается у меня хриплое.
Смешок. А потом я чувствую его язык… там. Дергаюсь, сбежать пытаюсь, но он крепко держит.
В этом есть что-то ужасно извращенное. Что мужчина, который ни разу в губы не поцеловал, с такой охотой ласкает… другие мои губы.
Тот, кто всегда тебя на колени ставит, сам на коленях...
Извращенное, непоследовательное, дикое.
Его язык проникает совсем глубоко одновременно с еще одним шлепком. Я оседать начинаю, потому что ноги не держат больше…
Влад же в одно движение встает. Ремень с моих запястий убирает и к себе разворачивает.
- Ты - готова,- констатирует с тем же смешком.
