Кто. Черт возьми. Мог. Видеть?
Она бросилась к самому большому окну в своей спальне, но на
дорожке возле их дома никого не было. Спенсер огляделась. Несколько машин
мигало вдалеке, садовник соседей стриг траву с другой стороны дома. Ее собаки
гоняются друг за другом во дворе. Птицы сидели на телефонных проводах.
Вдруг что-то привлекло ее внимание в верхнем окне соседского
дома: там мелькнули светлые волосы. Но новая семья же была черной? По спине
Спенсер потек холодный пот. Это было старое окно Эли.
Глава 8. Где все чертовы девочки-скауты, когда они по-настоящему нужны?
Ханна опустилась на мягкую диванную подушку и попыталась
расстегнуть джинсы Шона.
- Стой, - сказал Шон. - Мы не можем...
Ханна загадочно улыбнулась и поднесла палец к своим губам.
Она начала целовать шею Шона. Он пах Lever 2000 и, неожиданно, шоколадом, и ей
нравилось, как его недавно коротко постриженные волосы подчеркивали все
сексуальные черты его лица. Она любила его с шестого класса, и с каждым
прошедшим годом он становился все красивее.
Когда они поцеловались, мама Ханны, Эшли, открыла дверь и
вошла, набирая сообщение на маленьком раскладном мобильном LG.
Шон отскочил от диванной подушки.
- Она увидит, - прошептал он, быстро заправляя в джинсы
бледно-голубую рубашку Lacoste.
Ханна пожала плечами. Ее мама слегка помахала им и пошла в
другую комнату. Она уделяла больше внимания своему BlackBerry, чем Ханне. Из-за
графика работы она и Ханна не очень много общалась, за исключением
периодической проверки домашней работы, записок с названиями магазинов, в
которых была распродажа, и напоминаний убрать комнату по случаю любых execs ,
которые должны были прийти на коктейльную вечеринку, и которым нужна была
ванная на втором этаже. Но обычно Ханна нормально к этому относилась. В конце
концов, работа ее мамы оплачивала счета Ханны - она не
всегда воровала в магазинах - и ее дорогое обучение в Розвуд Дэй.
- Мне пора идти, - еле слышно сказал Шон.
- Ты должен заехать сюда в субботу, - промурлыкала Ханна. -
Моя мама проведет весь день в спа.
- Увидимся на вечеринке Ноэля в пятницу, - сказал Шон. - И
ты ведь знаешь, что это довольно тяжело.
Ханна застонала.
- Это не должно быть тяжело, - жалобно сказала она.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее.
- До завтра.
После того, как Шон ушел, она уткнулась лицом в подушку
дивана. До сих пор Ханна не могла до конца поверить в то, что она встречается с
Шоном. Раньше, когда у Ханны были круглощекой и толстой, она восхищалась тем,
какой он высокий и атлетический, и как всегда вежлив с учителями и детьми,
которые не такие круты, как он, и как он одевается - не как неряха или
дальтоник. Она никогда не переставала любить его, даже после того, как
избавилась от последних лишних кило и стала выпрямлять волосы. Так что спустя
три четверти после того, как в прошлом учебном году во время самостоятельных
занятий она случайно проболталась Джеймсу Фриду о том, что ей нравится Шон,
Коллин Ринк рассказала, что Шон собирался позвонить ей вечером после футбола.
Это был еще один момент, о котором Ханна жалела, что Эли нет рядом, чтобы стать
его очевидцем.
Они встречались уже семь месяцев, и Ханна любила его больше,
чем когда либо. Она еще не сказала ему того – что хранила в себе в течение
многих лет – но теперь, она была уверена, что он тоже любил ее. И разве секс не
является лучшим способом, чтобы выразить любовь?
Вот почему обет хранения девственности не имел смысла. Это
не потому что родители Шона были чрезмерно религиозными, и это идет наперекор
ее мнениям о парнях. Несмотря на то, как себя видела Ханна, с ее
темно-каштановыми волосами, стройной фигурой и безупречной - совершенно без
прыщей - кожей, она была шикарна. И кто бы безумно не влюбился в нее? Иногда
она задавалась вопросом, был ли Шон геем – у него действительно было много
хорошей одежды – или есть ли у него страх перед вагинами.
Ханна позвала своего миниатюрного пинчера, Дота, на кушетку.
- Скучал ли ты по мне сегодня? - завизжала она, поскольку
Дота облизывал ее руку. Ханна подала прошение, чтобы позволить Доту приходить в
школу в ее сумочке от Prada – все девушки в Беверли Хиллз делают так, в конце
концов – но в Розвуде сказали "нет". Так что, чтобы предотвратить нарастающую
тревогу, Ханна купила самую уютную кровать Gucci для Дот, которую могла за свои
деньги, и пошла в свою спальню смотреть телевизор в течение дня.
В гостиную зашла ее мать, все еще в коричневом твидовом
костюме и босоножках.
- Там есть суши - сказала Мисс Мэрин
Ханна посмотрел вверх.
- Торо роллы? (виды суши - прим. пер.)
- Я не знаю. Я взяла много их.
Ханна прошла на кухню, взяла мамин ноутбук и жужжащий LG.
- Что теперь? - рявкнула Мисс Мэрин в трубку.
Маленькие коготки Дота цокали за Ханной. Поискав в сумке,
она нашла кусочек селедочного сашими, один ролл с угрем и маленькую чашечку с
мисо супом.
- Ну, я разговаривала с клиентом сегодня утром, - продолжила
ее мама. - Они были счастливы тогда.
Ханна аккуратно опустила ролл в соевый соус и перевернула
страницу каталога J. Crew. Ее мама была вторым человеком в руководстве
рекламной фирмы МакМанус & Тейт, и ее целью было стать первой
женщиной-президентом этой фирмы.
Помимо своей успешности и амбициозности, мисс Марин была,
как говорят в Роузвуде, MILF (прим. пер. MILF — акроним (аббревиатура) фразы «mother
I’d like to fuck», что переводится как «мама, которую я хотел бы трахнуть») - у
нее были длинные золотисто-рыжие волосы, гладкая кожа и невероятно гибкое тело,
благодаря ежедневным занятиям Виньяса йогой.
Ханна знала, что ее мать не совершенна, но она до сих пор не
могла понять, почему ее родители развелись четыре года назад, или, почему ее
отец очень быстро начал встречаться с посредственной медсестрой Изабель из
Аннаполиса, штат Мэриленд. Разговоры о профессиональной деятельности
закончились.
У Изабель была дочь-подросток, Кейт, и мистер Мэрин сказал,
что Ханна должна любить ее. Через несколько месяцев после развода, он пригласил
Ханну на выходные в Аннаполис. Нервничая по поводу встречи с новоявленной
сводной сестрой, Ханна попросила Эли прийти пораньше.
- Хан, не волнуйся, - заверила ее Эли. - Мы превзойдем ее,
кем бы ни была эта девушка Кейт.
Когда Ханна смотрела на нее, не убежденная в этом, она
напомнила Ханне свою фразу: "Я Эли, и я прекрасна!". Сейчас это
звучит почти глупо, но тогда Ханна могла только мечтать, что сможет чувствовать
себя также уверенно. Эли была похожа на одеяло, которое защищало от невзгод -
она доказывала ей, что Ханна не неудачница, просто ее отец хотел уйти.
