Когда было возможно, я расспрашивала Фея о мире и пыталась запомнить хотя бы часть из рассказанного.
Мир, в который я попала, назывался Волшем и, по утверждению моего ходячего артефакта, располагался на огромном пауке, движущемся в бескрайнем море.
Это я пока оставила без комментариев.
Мир — а может материк? — состоял из различных королевств и земель, и «наше», самое восточное, называлось Эволен. Именно здесь счастливо существовали фру, форды и лорды, производились самые великолепные артефакты и механизмы, и вообще — королевство, чей принц собирался жениться столь эффектно и странно с моей точки зрения, считалось самым великим и развитым.
С этим я тоже не стала спорить, но полностью на веру не приняла. Неизвестно еще, что ему в голову вложили.
На самой окраине Волша были земли карликов, на других границах располагалось королевство Шушмер и Золотые Пески — места гиблые и в какой-то мере опасные, полные непонятных магических явлений, разбойников на быстрых лошадях и сокровищ. Самый север этого мира, холодный, неприступный и «достойный» принадлежащий фее Эле, великой целительнице и праведнице. Юг — фее Петре, про которую ходили порочные слухи. Запад же был отдан Мияве, непримиримой, непостоянной и жестокой.
О традициях и местных манерах, а также обращениях паук знал достаточно, чтобы я перестала путаться в простых понятиях и не вызывала подозрений своими поступками. О королевской семье — почти ничего. «Меня в том месте и стукнуло», — утверждал Фей. Зато о магии и механизмах, шестеренках и артефактах мог рассуждать часами, но используя столь заумные слова и понятия, что я в прямом смысле зависала и переставала что-либо соображать.
Но нутром чувствовала — не стоит мне лезть ни в магию, ни в механизмы.
Так и мир могу сломать.
Мы направлялись в столицу Эволена — Тетфорд, город, который по красоте и величине своей не уступал Румозу, что в центре Рубинового королевства.
«Добежали» до него смертельно усталые и голодные — точнее, такая проблема была только у меня — спустя четверо суток после начала путешествия. Последний час я почти ничего не видела из окна — заволокло паром — потому, когда дилижанс прибыл на конечную остановку, и все высыпали наружу, я даже не поняла сначала, где оказалась. Небольшие городки и разнообразные механизмы, рощи, поля, мосты — пусть даже мощные, из переплетенного клепанного железа — не подготовили меня к такому зрелищу.
— Это… город? — уточнила я с некоторым сомнением, глядя на исполинское сооружение прямо перед собой.
Оно производило впечатление. Белый мрамор частично прикрывал механическое нутро из гиганских блестящих шестеренок, решеток, пушек и балконов. То превращался в башни и крыши, то расширялся в монолитные основания, распадался на ворота и огромные лестницы и… утекал вниз?
То, что на самом деле это сооружение находится очень далеко — просто ничто не мешает его рассматривать — дошло до меня с опозданием.
— Это дворец, — довольно молвил паучок. — А город — внизу.
Сглотнула.
И медленно подошла к ограждению, возле которого мы, собственно, и остановились.
Там и правда была… пропасть? Ущелье быть может, только очень обширное. Где-то оно сужалось и даже виднелась лента реки, где-то, напротив, превращалось едва ли не в долину. И сотни, тысячи переплетений дорог, труб, мостов, домов и пыхтящих мануфактур.
Судеб.
Туда надо было спускаться — опять же, воспользовавшись дорогами или допотопными лифтами-люльками, ну а для жителей побогаче работали фуникулеры.
Я с тоской посмотрела на последнюю монетку, но выбрала таки фуникулер. Отправляться на скрежечущих лебедках я не рискнула — а пешком просто не дошла бы. Спустя полчаса мы уже стояли в самом низу а я трясла головой и терла глаза, пытаясь избавиться от оглушившего меня шума, пара, ругани, скрежета металла, толп, красок и непривычной архитектуры.
И до меня дошло, что имел в виду Фей, когда описывал Тетфорд как «сердцевину огромного механизма».
Паучок, довольно вялый последнее время, вдруг ожил и радостно застрекотал, а я не могла у него не спросить неуверенно:
— Какие планы у тебя… здесь?
— Найти своего создателя!
— А не мог бы ты, — я смутилась, — помочь мне сначала устроиться и…
Черт, вот как это произнести? Я так и не разобралась, в каких мы с ним отношениях, да и вообще пугалась… разбираться. Свыкнуться с мыслью, что мой единственный друг — кусок железа с душой паука и магическим мозгом было все еще трудно.
— Раздобыть еще монет? — издевательски уточнил понятливый Фей.
— Да, — выдохнула.
— Помочь с платьем? — сарказм сделался прям явным.
— Да, — подтвердила.
— Отыскать дворец?
— Нет, — буркнула, задирая голову, — Я его и отсюда вижу.
— Ладно, помогу. Но во дворец с тобой поеду.
— Чучелом или тушкой?
— Чего?
— Ничего, — вздохнула. — Слушай, бал же завтра?
— Да.
— Давай найдем хоть какое жилье! И горячий суп. И баню… или что у вас тут из общественных помывочных. Я двигаться не могу, а за возможность помыться и лечь на обычной постели готова убить. Повозись со мной еще немного, а?
— Вот так с вами женщинами и происходит — сначала руку подашь, а потом не заметишь, как у алтаря очнешься.
Я опешила. А потом задумалась о личности создателя этого артефакта. И осторожно уточнила:
— Слушай, а ты уверен, что душа у тебя паучиная? Рассуждаешь как…прожженный женоненавистник.
— Да все вы одинаковые, — смешно взмахнул он лапкой, а я закатила глаза. С паучихой меня еще не сравнивали.
Осторожно сняла его с плеча и поставила на каменную кладку мостовой. И восхитилась спустя час, когда получила еще одну монету:
— Добытчик мой!
С кроватью, супом и помывочной вопрос решился быстро. Я просто зашла в первый же чистый на вид постоялый двор с громким названием «Огонь и Железо» и за сребряк получила в свое распоряжение отдельную комнату, питание и возможность отмокнуть в горячей воде в специальной купальне, где пыхтела дородная печь и даже были разные моющие средства.
Есть. Долго спать. Мыться, — пробормотала, шалея от счастья и выполнила все именно в такой последовательности.
А теперь стояла в гордом одиночестве в комнате, завернутая в простыню, и смотрела на выданные паучком шарики.
Неужели как в той сказке про орешки для Золушки? И в них каким-то образом прячутся мои наряды? И что надо делать?
Раздавить? Съесть? Открыть?
Тут же вспомнился анекдот про русского, который в пустой запертой камере один титановый шарик сломал, а другой потерял.
