А потом — снова задернутый полог. И куча яств, которые все те же служанки натаскали на большой низкий стол… И два сурового вида мужика с которыми меня оставили, чей взгляд смотрел строго прямо, а руки недвусмысленно лежали на рукоятках длинных ножей.
Я со вздохом уселась на подушки, в изобилии разбросанные по полу — ну не на кровать же садиться? А кресел здесь не наблюдалось…
И вздрогнула, когда в шатер зашел его хозяин.
КАРТИНКА
Он посмотрел на меня не то что внимательно, скорее… удовлетворенно. Как вроде бы я соответствовала его ожиданиям. А я, пусть и не планировала удовлетворять его ни в каких смыслах, ощутила определенную гордость.
Он ведь был красив. Властен. Уверен в себе. И явно искушен в любовных делах. Соблазнителен… Разве так уж и ужасно стать его любовницей? У меня сто лет никого не было, и я не могла это не чувствовать. А секс всегда считался отличным способом сбросить стресс.
Стресса у меня как раз было хоть отбавляй.
Да, он похитил, увлекшись моей… красотой? Но черт возьми, меня поместили далеко не в худшие условия и ответить взаимностью такому мужчине было не зазорно… Кажется.
Может я, опутанная страхами перед потенциальными наказаниями за неуступчивость, уже начала уговаривать сама себя совершить глупость?
— Угощайся, — мой случайный тюремщик сел и принялся жадно поглощать расставленные кушанья руками. Это не выглядело противно — органично. Чувственно. Как он рвал длинными пальцами лепешки, макал их в соус, слизывал с пальцев остатки…
Я съела несколько кусочков и выпила пару глотков вина. Больше не смогла — горло перехватывало. Мысли метались в броуновском движении, а нервозность нарастала… Вот что сейчас будет, а? И как этого избежать?
И надо ли избегать?
— Как вас зовут? — спросила, наконец, чтоы прервать затянувшееся молчание. Мужчина уже наелся и теперь, откинувшись на подушки, лениво пил густую жидкость из кубка.
— Тебе позволительно называть меня Шурани-гал.
«Гал» — господин. И форма вежливости.
Ну хотя бы какое-то начало светской беседы.
— Вы… харагал этих мест? — блеснула знаниями.
— В Золотых песках нет земли… только люди.
— Вот это меня и заинтересовало, — сказала с совсем не деланным оживлением, — Как вы не сталкивается с другими харагалами? А если вам захочется остановиться… на одном и том же месте?
— Золотые пески — огромны, — Шурани-гал переместился одним движением и вдруг оказался очень близко от меня, — И никто не говорил, что мы не сталкиваемся. Борьба в нашей крови… как и желание любить женщин.
— И много у вас таких женщин? — сглотнула.
— Каждый раз одна.
Ого, то есть не гарем?
— И часто вы их меняете?
— Кто-то надоедает быстро, кто-то — нет. Вот ты, Алаиш, быстро надоешь? — он посмотрел глубоко в меня своими темными глазами и растянул губы в хищной улыбке.
— «Алаиш»? Это что-то значит?
— Любопытная.
Хмыкнула. И чуть вздрогнула, когда по моей щеке, по шее провели мужские пальцы, а потом погладили плечо, будто успокаивая нервозное животное.
По телу разливалось удовольствие и умиротворение.
Могли ли меня опоить чем? Я не чувствовала себя под воздействием, но ведь и пара капель какого-нибудь афрозодиака могли сыграть свою роль.
- Разговоры с женщинами утомляют, — шепнули мне на ухо, обдавая жаром, мужские губы, — И я не намерен развлекать тебя…
— Может я вас развлеку? — постаралась отстраниться.
— Да? И как ты это сделаешь?
— Я расскажу интересную историю! Уверена, вас это точно развлечет!
Отклонился. Посмотрел внимательно. А потом усмехнулся:
— Попробуй, маленькая Алаиш.
Я вдохновенно принялась пересказывать дикую смесь из арабских сказок, стараясь не замечать, как темнеют его глаза, как он прижимается всем телом… будто, не замечаемый, он мог исчезнуть.
— … и тогда он пустился в путь. А когда взошло солнце и осветило долину, она вдруг ярко засверкала. Каждый камень на земле блестел и переливался синими, красными, желтыми огнями. Долина была полна драгоценных камней и…
Меня прервал поцелуй.
Умелый. Жаркий. Настойчивый.
Губы Шурани плотно прижались к моему рту, горячий язык змеей скользнул в глубину, а по горлу прокатилась огненная дорожка, достигая груди и живота.
Я была права… он умел обращаться с женщинами.
Судорожно вдохнула воздух, чем воспользовался харагал, углубляя поцелуй, запуская пальцы мне в прическу, укладывая на подушки и напирая сверху.
На долгую сладкую минуту я забылась.
Я была взрослой женщиной и… у меня тоже были желания. Которые вполне могли быть удовлетворены прямо сейчас. Шурани хорош собой, имеет вес в этом обществе и не обидит… во всяком случае до тех пор, пока я буду его очередной женщиной. Разве не стоит воспользоваться этим в моей ситуации?
И да… он смог разбудить во мне страсть. Пусть лишь страсть тела, но никто мне и не обещал единение душ. Пусть он был мне чужим незнакомым, но далеко не худшим мужчиной в моей жизни.
Я выгнулась, когда он приник к моей шее. Застонала, когда задел особенно чувствительную точку на груди. Чужие руки ласкали мои бедра, чужие губы шептали страстные слова на чужом языке…
По ногам прошлась прохлада, когда мою юбку задрали. Меня готовились взять — как взяли на этой станции. Понравившаяся игрушка, которую теперь завели с помощью механического ключа и готовились в нее поиграть…
— Стойте! — я оттолкнула мужчину, вывернулась из-под него и вскочила. — Я так… не могу. Вы привлекательны, вы можете возбудить, но… Вся эта ситуация мне отвратительна. Я живой человек совсем не вашей традиции, мне мерзко отдаваться только потому, что меня вынуждают обстоятельства — а не потому, что это был мой собственный выбор. Я не согласна!
— Ты утомляешь меня своими возмущениями, Алаиш, — голос кочевника сделался раздраженным, — Тебе надо всего лишь раздвинуть колени…
— Вот именно! — тряхнула головой, — Поймите, я…
— Я же сказал — утомляешь, — он поморщился. И хлопнул в ладоши дважды.
Тут же в шатре возникло двое стражников.
Шурани же обратился ко мне с совершенно непроницаемым лицом:
— Женщины в песках предназначены для четырех дел. Для родов — но никто не будет заводить детей с чужестранкой. Для пользы — но ты не знаешь наших традиций, чтобы поступить в услужение. Для удовольствия — от которого ты только что отказалась. И для того, чтобы выручить деньги. Забирайте, — это уже мужикам, — Отправите её завтра с обозом на рынок. А мне приведите кого-то из доступных.
