— Беги, Лесана, принимай, — кивнула мне на выход и тут я не выдержала.
Подошла к женщине и тихо шепнула:
— Я вчера головой ударилась, все помутилось… даже не могу сообразить, куда бежать-то.
Повариха охнула, всплеснула руками и одновременно покачала головой. А потом без долгих разговоров схватила за ухо мальчишку-поваренка и рыкнула:
— Проводи Лесанку и помоги ей. А ты, — она посмотрела на меня мягче, — вечером приходи, поговорим.
Мальчик поспешил в коридор, и я за ним.
Мы миновали знакомые повороты, потом поднялись на второй этаж, на третий, снова по коридору — светлому и в коврах — и к небольшой нише, в которой обнаружилась блестящая заслонка, а за ней — подъемный механизм и ручка. Вот эту ручку мальчик и принялся крутить, и к нам, почти без скрежета, приехали три подноса.
Я было восхитилась современностью местного дома, но мне не дали на то времени. Поваренок схватил первый поднос и ткнул в руки.
— Открой дверь, пожалуйста, — постаралась улыбнуться как можно более мило.
Тот только закатил глаза, но просьбу выполнил.
Так, понятно, вот эта дверь — спальня одного из фруктов. Графинь Вишенок, блин.
Я зашла и с облегчением вздохнула. Две служанки, которых я прежде не видела, священнодействовали над кроватью. А хозяйки этой самой кровати не было — вполне возможно удалилась в ванную комнату или еще куда.
Не стала рассматривать на первый взгляд роскошные, но чрезмерно яркие покои, поставила поднос на круглый столик и пискнула:
— Завтрак подан.
Служанки на то лишь кивнули, значит, я все правильно сделала.
Вышла в коридор и подхватила следующий поднос. Поваренок, спасибо ему, все еще ждал и открыл следующую дверь, через одну от предыдущей.
Хм, я думала те покои были яркими? Я ничего не знала о яркости… В глаза бросились гигантские набивные розы на стенах, блестящий парчовый полог, красный ковер, а дальше у меня глаза отказались различать «оттенки».
А вот на фру я бросила любопытные взгляд.
Молодая и довольно блеклая девица со светлыми волосами потягивалась на кровати, в то время как рядом стояла служанка и держала в руках халат.
На меня они обе даже не посмотрели.
Отлично.
Выскочила уже почти весело и подхватила третий поднос. И даже не обратила внимание, что поваренок открывает следующую дверь — более массивную, в блестящих заклепках — с некоторой настороженностью.
В этой спальне — самой темной и мрачной — тоже никого не наблюдалось. Но кровать была уже застелена, а служанки — не молодые, строгие — не суетились а стояли возле стены, чинно сложив руки.
Я сглотнула и водрузила поднос на массивный стол, возле которого стояло несколько довольно странных стульев, больше похожих на орудия пыток. Ну кому придет в голову делать мебель из железа? С прямыми спинками и жутко твердыми и холодными даже на вид сидениями?
Развернулась и взялась было за ручку двери, как меня остановил холодный голос.
— Лесана. Стой.
Вдох-выдох.
Поворот.
Взгляд в пол.
Ой, да ладно, любопытство и потребность изучить опасность — а то, что там опасность, я была уверена — заставило меня посмотреть перед этим вперед. Высокая, худая, прямая как палка взрослая женщина в строгом темном платье, укрепленном железным корсетом полностью соответствовала своему голосу.
Корсетом блин. Железным.
— Ты совсем забыла о манерах, девчонка?
О чем это она?! Может…
Я сделала неловкий книксен — кажется, последний раз я делала что-то подобное во время утренника в детском саду — и пробормотала:
— Простите.
— До меня дошла информация, — голос фру не лился как ручеек, скорее, вбивался мне в голову гвоздями, — что ты последние дни отлыниваешь от своих обязанностей. А те, что выполняешь — из рук вон плохо. Неужто ты решила показать свой гадкий характер? Или вывести меня из терпения?
Пауза подсказала мне, что надо что-то ответить:
— Никак нет…
— Лесана… я была так добра к тебе. Закрывала глаза на промахи и глупости, на твои выходки. Но, видимо, моя доброта и милосердие все только испортили. Я не могу не думать о том, к чему может привести подобное поведение… Придется взяться за твое воспитание.
Сглотнула. Надеюсь здесь не воспитывают розгами? Или мне уже прямо сейчас следует бежать?
— Во-первых, — продолжила страшная женщина, — теперь в твоем ведении будет не только домовая печь, но и все очаги и трубы. Ты должна их тщательно чистить и внутри, и снаружи. Во-вторых, на кухне делать нечего — а вот скотный двор точно по тебе соскучился. В-третьих, окна в доме давно не мыты, за несколько дней ты должна справиться. Ну и обычные дела никто не отменял.
Понятно. Трудотерапия для зарвавшегося подростка. Интересно, это все?
— Ах да, — нет, не все, — У моих дорогих дочерей столько хлопот, они с ног сбиваются… Поэтому по вечерам ты теперь будешь в распоряжении своих сестер.
Чего?!
Я в изумлении посмотрела на хозяйку и успела заметить удовлетворенную ухмылку, на мгновение скривившую тонкие губы. Она, похоже, связала мое удивление совсем с другими эмоциями, а я…
Я в полной прострации снова сделала книксен и вышла прочь. И застыла в коридоре, пытаясь переварить новую информацию.
Каких, блин, сестер? Благородных фру?! А я тогда кто? Кто я такая?!
Вестники с небес
Кто я такая мне пояснили быстро. И чем я должна заниматься. И чего заслуживаю.
Я не была идиоткой и все разложила по полочкам, тем более что сплетни здесь оказались самым любимым развлечением, а я умела слушать.
И подслушивать.
Кто-то просветил и по собственному желанию, едва ли не жалея меня, юродивую. Повариха ру Анежка Шион может и не поверила, что я многое позабыла — во что же она поверила не столь уж важно — но как-то в нескольких фразах и всеобъемлюще пояснила то, что я должна была знать чуть ли не с рождения.
Еще быстрее помогли «освоиться» вопли и недовольство молодых фру и тычки мерзкой домоправительницы, которая не смела меня бить, но оскорбляла и угрожала, с полного попустительства хозяйки дома вдовы фру Терезы Жьяр.
А меня звали Лесаной Жьяр.
И я оказалась местной Золушкой.
Так и знала, что братья Гримм отомстят мне за нелюбовь к этой сказке. Мрачные типы — даже сестер в той сказке было жалко из-за отрезанных пальцев.
В моей же «сказке» не было жалко никого, кроме себя.
Девятнадцатилетняя Лесанка — то что я много старше не замечали, здесь все выглядели взрослее — оказалась единственной родной дочерью форда Жьяра и, как полагается по всем канонам, ее отец был озабочен тем, что девочка растет без женского внимания. И привел мать её… Терезу. С дочерьми. А потом погиб — несмотря на принадлежность к благородному сословию, он торговал разными механизмами, и сгинул в Золотых Песках, когда отправился с товаром в сторону горной гряды. Тут бы помечтать, что сгинул не окончательно, но с тех пор прошло почти десять лет — и никто не вернулся.
