Я тоже оценил новые преимущества, вошел во вкус. Нет, я не стал считать благородные рода лучшими по сравнению с прочими, но увидел, насколько больше возможностей было у аристократии. Насколько разнообразней проходила у них — у меня — жизнь.
Так уж был устроен этот мир.
Мне нравилось учиться в лучшей академии. Появилась привычка выбирать. Нравились хорошие вещи. И пусть за это полагалась плата — порой несоразмерная — я был к этому готов. Как и любой из аристократов по рождению. Я приноровился. Где-то смирился, где-то продавил свои собственный взгляды. За пять лет возле Алмейрина, среди самых благородных и высокомерных, я научился не просто жить, разобрался в себе, в других, в особенностях сосуществования.
Ну, мне так казалось.
Потому что появление Эвы в моей жизни развалило все выстроенные грани. И хуже всего было то, что я был счастлив на этих развалинах. Но не согласен оставаться там один.
Я отстранился, чему немало способствовал финал, сборы, поездка. Дал ей возможность подумать, оценить происходящее. Может быть заскучать немного. По мне… какой я был только с ней.
Дал возможность себе не сорваться.
Потому что дурел, когда находился слишком близко. Потому что даже самый невинный жест заводил так, как в прошлом меня не заводили самые развратные ночи. Я думать уже не мог рядом с ней нормально… и единственной возможностью выполнять свои задачи было лишь держаться на расстоянии.
Шалея от образов, что мучали меня ночь за ночью. Да и днем тоже. Постоянно.
Да, я обещал подождать, но завеса ее раздери, потерял уже всякую уверенность, что мне было чего ждать!
На расстоянии стало немного легче. Я вроде бы научился себя сдерживать. И дал себе зарок, что если у нас ничего не выйдет, я все равно помогу. Что бы они ни придумала.
Но можно я при этом останусь живым… внутри?
Чтобы не отвлекаться на Эву в поездке, я раз за разом инициировал разговоры про Игру. И нашу стратегию в ней. Магистры тоже рассказали много интересного, хоть основное мы знали и без них.
Сама идея Игры пришла к нам из давно исчезнувшего государства. Только была она там на самом деле кровавой, жуткой — мало кто выживал. Сейчас же это лишь способ показать себя. И попрактиковаться — многие академии отправляли лучших студентов заведомо зная, что те проиграют. Но понимали, что это будет отличным стимулом для развития.
Принципы Игры не менялись год от года. Менялись ловушки, задумки, сама карта и расположение позиций. В этом тоже заключалось соревнование — но уже для магистров. Каждая Академия предоставляла свою ловушку или идею. Или особые грани, каверзные задания — тут уже не было никаких ограничений.
А потом довольные маги стояли и считали, сколько студентов попались.
Развлекались так.
Пятерки же «путешествовали» по пространству Игры, испытывая на себе все последствия фантазий устроителей. И преграды, и злобные твари — далеко не всегда имитации. А по итогу пять самых сильных команд из тех, кто не потерял ни одного человека — потери были часты и многие надолго задерживались у целителей — встречались на большой арене. Именно на ней в прошлом году и закончилось наше участие. Стечение обстоятельств, завеса, наши амбиции — а может все вместе — помешали нам стать победителями.
Приезда в Гимарайнш я ждал со смешанным чувством. С одной стороны мне очень хотелось показать, как далеко мы продвинулись. С другой — я переживал за Эву и за то, что здесь могло произойти. А еще… я уже двинулся вперед по опасной грани между взрывом и полным равнодушием.
И наш первый ужин в постоялом доме толкнул меня в определенную сторону. Я не хотел говорить то, что сказал за столом… не сдержался. Как не сдержался и дал знак придурку, облизывающемуся на Эву, чтобы не лез.
Я понимал, что другие парни обращают на нее внимание — даже мои друзья были бы счастливы быть с ней! — что рано или поздно она снова сделает свой выбор, но оказался не готов даже подумать, что этот выбор будет не в мою пользу.
Снежинка умчалась, а мне не оставалось ничего иного, как доесть в полном молчании и отправиться в малый двор, где я пару часов тренировался метать ножи, надеясь довести себя до той степени усталости, чтобы перестать думать обо всем этом.
Не перестал.
Видя мое настроение, Мигель утащил в альков, где уже расслаблялись другие студенты. В последний раз перед Игрой — в следующий раз мы будем пить за победу или поражение… Нет уж, пусть будет только победа!
В голове тупыми ударами билось раздражение. Мне надо было выплеснуть его хоть куда-то, видимо потому впервые за долгое время Мигель умудрился вывести меня на откровенный разговор. И не сказать, что я с ним согласился, но… заглянул внутрь себя. Так уж ли я прав? И разве не стоит Снежинка того, чтобы за нее бороться? Даже с ней самой?
Хоть я никогда ни за кого не боролся?
Ехидный внутренний голос напомнил, что как раз за нее я готов был рвать глотки еще с того самого момента, как увидел. И все мое дальнейшее поведение только доказывало это.
Я так задумался, что даже не отреагировал, когда ко мне на колени плюхнулась служанка, рассчитывающая заработать несколько лишних монет. И очнулся лишь когда она потянулась ко мне губами.
— Брысь, — нахмурился и едва ле не передернулся. — Не смешно.
Это уже Мигелю.
Но тот все-таки расхохотался. А потом вдруг посерьезнел и сказал:
— Знаешь, я рад, что отступил тогда.
Недоуменно поднял бровь.
— У вас… глубже, — пояснил он одной фразой и на этом вечер искренности закончился. Мы вяло перебросились еще несколькими идеями по завтрашнему выступлению, и я отрицательно покачал головой на предложение продолжить вечер.
Ноги сами понесли меня к комнате Эвы, но я не решился… Она ведь может быть все еще на взводе, а я так и не нашел слов, чтобы объяснить что-либо и не выглядеть при этом идиотом.
Ушел в комнату, скинул на пол пару подушек и улегся, почти не раздеваясь, в надежде отдохнуть.
Через некоторое время вернулись мои друзья, но я сделал вид, что сплю, хотя не спалось. И даже когда они погасили свечи и захрапели, я так и не смог расслабиться. Не из-за мыслей, нет — тревожное чувство внутри разрасталось, захватывая все больше пространства.
Я посмотрел магическим зрением на комнату, вокруг, не обнаружил никакой опасности и тихонько встал и вышел за дверь. Что за ерунда?
И снова меня потянуло к двери, за которой пряталась Снежинка.
Подошел и прислушался. Тихо. Наверняка спит — даже самые стойкие гуляки уже улеглись, понимая, что завтра им нужно быть в форме, время за полночь. Так на что я рассчитываю, стоя здесь? Что девушка тоже мучается бессонницей и думает обо мне? Все-таки я идиот…
Или нет?
Похолодев от ощущения чего-то непоправимого, я закрыл глаза и раздвинул зыбкие грани.
