Навешивание ярлыков может вести к предрассудкам, жестокости и насилию, а там, где есть предрассудки, жестокость и насилие, как направленное одним человеком на другого, так и одной группой на другую, звучит заезженная пластинка: «Этот человек обладает фиксированной идентичностью, и он не такой, как я». Мы можем кого-то убить или быть безразличными к зверствам, которым подвергается человек, потому что «он просто хаджи», «она просто женщина» или «он просто гей». Вы можете подставить сюда любое оскорбительное слово, любой лишающий другого человечности ярлык, который вешают на тех, кого считают другими.
Существует совершенно другой способ смотреть друг на друга – для этого нужно попытаться отбросить свои фиксированные идеи и заинтересоваться возможностью того, что никто и ничто не остаётся неизменным. Разумеется, это начинается с любопытства и отбрасывания ограничивающих историй, которые мы сами создали для себя. Дальше мы должны присутствовать со всем, что происходит. Для себя я нахожу полезным думать обо всём, что я переживаю, – о грусти, гневе, беспокойстве, удовольствии, радости или наслаждении – просто как о динамической, текучей энергии жизни, проявляющейся прямо сейчас. Это создаёт сдвиг в моём сопротивлении собственным переживаниям. Поскольку я практикую этот подход уже довольно много лет, я обрела уверенность в способности к открытой восприимчивости, к пробуждённости и благородству всех существ. Я также видела, что то, как мы смотрим друг на друга и как относимся друг к другу, может лишить нас этого благородства.
В книге «К будущему без насилия» Майкла Нэглера[3] есть история, которая иллюстрирует это утверждение. В ней рассказывается о еврейской паре: Майкле и Джули Вейссер, однако речь могла бы идти о любых людях, ставших жертвами предрассудков и насилия. Вейссеры жили в Линкольне, штат Небраска. Майкл занимал важное место в синагоге, а Джули была медсестрой. В 1992 г. они начали получать звонки и письма с угрозами от Ку-клукс-клана. Разумеется, в то время это было незаконно и не приветствовалось в Линкольне. Тем не менее это происходило. Полиция сообщила супругам, что это, вероятно, работа Ларри Траппа. Трапп был Великим драконом – главой клана того города. Майклу и Джули была известна репутация Траппа как человека, наполненного ненавистью. Они также знали, что он ездил на коляске, став инвалидом в результате избиения, которое произошло много лет назад.
Каждый день голос Ларри в трубке грозил расправиться с ними, уничтожить их имущество и устроить неприятности их родным и друзьям. В один прекрасный день Майкл, заручившись поддержкой Джули, решил что-нибудь предпринять. Итак, во время следующего звонка, выслушивая громкую ругань Ларри Траппа, он дождался возможности заговорить. Он знал, что Траппу было сложно передвигаться в своём кресле, так что, когда ему наконец выпал шанс вставить слово, он предложил Ларри подвезти его в магазин за продуктами. Трапп на какое-то время замолчал, а когда заговорил, в его голосе не было и следа гнева. Он сказал: «Вообще-то, мне с этим уже помогают, но спасибо за предложение».
У Вейссеров возник новый план, в который входило не просто положить конец домогательствам – они хотели помочь Ларри Траппу освободиться от мук предрассудков и ярости. Они начали сами звонить ему, говоря, что если ему понадобится помощь, они готовы её оказать. Вскоре после этого они отправились в его квартиру, захватив для Траппа домашний ужин, и у них троих появился шанс получше познакомиться друг с другом. Трапп действительно начал просить у них помощи. Однажды, когда Вейссеры приехали навестить Траппа, он снял с себя кольцо и отдал им. Это было кольцо с нацистской символикой. Этим жестом он разорвал свою связь с Ку-клукс-кланом. Трапп сказал Вейссерам: «Я отрекаюсь от всего, за что они выступают. Но я не испытываю ненависти к людям в организации… Если бы я сказал, что ненавижу членов клана, потому что они члены клана… я бы по-прежнему оставался расистом». Вместо того, чтобы заменить одни предрассудки другими, Ларри Трапп решил полностью отказаться от узких рамок мышления.
Подобно Ларри Траппу, все мы способны на предрассудки, и когда они возникают, мы часто оправдываем их. Наши фиксированные представления о «них» возникают очень быстро и раз за разом ведут к огромному страданию. Это очень старая, уродующая привычка, универсальный ответ на ощущение угрозы. Мы можем посмотреть на эту привычку с состраданием и открытостью, но прекратить укреплять и усиливать её. Вместо этого мы можем признать мощную энергию своего страха и своей ярости – энергию любых своих чувств – естественным движением жизни и сблизиться с ней, побыть с ней без подавления и отыгрывания, не позволяя ей уничтожить нас самих или кого-нибудь ещё. Таким образом, всё, что мы переживаем, становится идеальной возможностью для прикосновения к нашей фундаментальной добродетели, идеальной основой для того, чтобы оставаться открытыми и восприимчивыми к динамической энергии жизни. Какой бы радикальной ни казалась эта идея, я знаю, что на самом деле не может произойти ничего, что непременно вызвало бы цепную реакцию шенпы. Что бы мы ни переживали и каким бы сложным это ни было, оно может стать открытой дорогой к пробуждению.
Иногда бывает так, что в действительно угрожающей ситуации мы почти ничего не можем сказать или сделать, чтобы кому-то помочь, однако мы всегда можем научиться сохранять присутствие в настоящем и не глотать крючок. Недавно я получила письмо от своего друга Джарвиса Мастерса, который сейчас находится в тюрьме и приговорён к смертной казни. Он писал мне, что атмосфера тюрьмы часто бывает настолько жестокой, что лучшая из доступных ему возможностей – не причинять вреда другим и не поддаваться соблазну агрессии. Не у всех историй счастливый конец.
Если ваша профессия подразумевает взаимодействие с жестокими людьми, вы знаете, как бывает непросто не попасться на крючок. Однако мы можем спросить себя: «Как я могу смотреть на людей, с которыми не согласен, сохраняя открытость ума?», «Как я могу смотреть глубже, слушать глубже моих фиксированных идей?», «Как я могу обратиться к тем, кто попал в круговорот насилия, к тем, кто причиняет боль другим, как к живым и чувствующим человеческим существам, подобным мне?». Мы знаем, что, когда мы подходим к другому со своими фиксированными предрассудками, с закрытыми умами и сердцами, мы не способны на искреннее общение и можем легко усугубить ситуацию и породить ещё большее страдание.
В основе ненависти, в основе всех жестоких поступков и слов, в основе бесчеловечного обращения всегда лежит страх – и присущее страху полное отсутствие опоры. У такого страха есть уязвимое место. Он ещё не застыл и не превратился в жёсткую позицию. Как бы сильно мы ни ненавидели страх, он не обязан порождать агрессию или желание причинить вред себе и другим. Когда мы испытываем страх, тревогу или любое чувство отсутствия опоры либо когда осознаём, что страх почти поймал нас на крючок «Я своё возьму» или «Мне придётся вернуться к своей зависимости, чтобы от этого сбежать», мы можем посмотреть на этот момент как на нейтральный, как на такой момент, который может качнуться в любую сторону. Нам постоянно предоставляется выбор: вернуться к старым деструктивным привычкам или использовать то, что мы переживаем, как возможность и опору для свежих отношений с жизнью?
