Впрочем, Кольцова сейчас нисколько не интересовали такие мелочи, как внутренние разборки. Мандраж, существующий в начале авантюрной акции, теперь испарился, давая «группе поддержки» в полном объеме работать по максимуму. Закончив все приготовления, сыщик теперь мог вплотную заняться расследованием подставы Олега Донцова.
Размышляя об арестованном товарище, Глеб неожиданно вспомнил свой последний разговор с защитником.
Адвокат Роман Штрайхер сидел на краю дивана в майке и белых трусах. Страдальчески-мученическая гримаса перекосила его лицо, а голову по лбу стягивало мокрое полотенце.
Время от времени адвокат прикасался рукой к макушке и тут же с жалобным протяжным стоном отдергивал ее. Увидев вошедшего в номер Глеба, Штрайхер вяло произнес:
— А, это ты, Глеб. Уже приехал?
Сыщик плюхнулся в кресло напротив дивана и нагло положил ноги на стол. Для удачного завершения предстоящего разговора необходимо было выставить адвоката виноватым и заставить его искупить вину любой ценой.
— Таких, как ты, Рома, — начал свой монолог Кольцов с литературного экскурса, — Остап Бендер рекомендовал убивать в раннем детстве из рогатки.
— За что? Ой, — жалобно застонал Штрайхер, снова хватаясь за голову двумя руками.
— А кто пытался в мое отсутствие соблазнить и обесчестить мою секретаршу? — полурыком Глеб выдал обвинение любвеобильному адвокату и тут же добавил: — Это доверчивое юное существо, с которым мы живем почти как муж и жена. По крайней мере, бизнес у нас совместный.
Присутствуй при этом разговоре Натаха, наверняка сильно удивилась бы, услышав из уст Кольцова в свой адрес эпитеты «доверчивая» и «юная». Но молодая женщина уже улетела в Москву, и Глеб мог себе позволить немного пословоблудить.
— Как ты узнал о нас? — снова простонал Штрайхер.
— Рома, ты забываешь, что я сыщик. При том — неплохой и с большим багажом опыта оперативной работы. Я тебя вычислил давно, кобель похотливый, еще когда ты втихаря Натахе предлагал встретиться «на нейтральной территории».
— Ну, раз так — убей меня, — мужественно попросил адвокат и тут же снова жалобно простонал: — Ой-ей, отчего же у меня так болит голова?
— От клофелина, — спокойно пояснил Кольцов, верх над поверженным змием-искусителем он одержал и теперь мог его держать на коротком поводке, зная, что адвокат не станет качать-права.
— Кто мне его подлил? — Роман Штрайхер пытался изобразить на своем лице обиду, но это у него получалось из рук вон скверно.
— Естественно, Натаха, когда ты пришел ее совращать.
— Кому понадобилось надо мной измываться? — приложив ладони к глазам, простонал Роман Львович.
«Он в детстве, наверное, мечтал быть драматическим актером, — наблюдая с интересом за кривляньями Штрайхера, подумал сыщик. — Ничего, сейчас я тебя повеселю».
— Это мне потребовалось тебя обездвижить, Рома.
— Но зачем?
— Я должен был повидать Донцова, чтобы с его слов узнать, что и как происходило.
Роман Львович перестал паясничать и уставился на Глеба глазами, полными ужаса.
— Поэтому я взял твои документы, твой костюм и отправился в Крести
— Но мы же абсолютно не похожи! — воскликнул маститый адвокат, и его голове звучали нотки полной безнадеги. — Тебя могли арестовать, а заодно и меня обвинить в сговоре и тогда — прощай, коллегия адвокатов, репутация, и хорошо, если вместе с тобой не посадят. А у меня многодетная семья.
— Все это я знаю, кивнул Кольцов. — Распознать меня не могли по множеству причин, одна из которых в том, что твоего покорного слугу гримировали лучшие специалисты с «Мосфильма». Как говорили древние, цель оправдывает средства.
— Боже мой, в какую авантюру я ввязался! — Штрайхер уже окончательно забыл о больной голове, и теперь его изощренный мозг занимала лишь одна мысль: как выйти из положения.
— Теперь я знаю, что случилось, — не обращая никакого внимания на стенания защитника, продолжал Глеб. — А нашим оппонентам известно, что Олег Донцов не один и его будет защищать лично монстр юриспруденции Роман Львович Штрайхер.
— Они меня убьют, — прозвучал не голос, а тихий шелест ветра меж могильных плит.
— Никто, Рома, тебя убивать не будет, — успокоил напуганного до полусмерти адвоката Кольцов. — Ты слишком яркая звезда, и в случае твоей ликвидации будет очень много шума. Это привлечет повышенное внимание, особенно к твоему последнему делу, аресту Донцова. А им необходимо по-тихому, без огласки так уконтрапупить Олежку, чтобы тот указал на своего начальника как на главного коррупционера. А вот наручники на Генерала надевать при всестороннем освещении прессы — это все равно, что «Оскар» получить. Только для начала Донцов должен дать нужные показания, поэтому ты, Роман Львович, должен все сделать с точностью до наоборот, больше шумихи вокруг Донцова, сделай из Олега мученика совести, телезвезду, идола, но не дай им сломать его. Думаю, такое противостояние будет недолги м.
— Мне одному такое не по силам, — задумался адвокат. Он уже полностью пришел в себя и теперь мысленно взвешивал все «за» и «против» этого непростого дела. Насчет гонорара говорить уже не приходилось, этот вопрос был обговорен еще в Москве, но и за просто так соглашаться класть голову на плаху было не в его правилах.
— Поверь мне, Рома, ты будешь не один. Приличное количество народа будет тебе тайно и явно помогать. Ты это ощутишь, едва приступив к работе.
Торга не получилось, Кольцов как питбуль держал в своих руках инициативу и не собирался ее никому уступать.
— И нужен мне был этот геморрой, простому еврею? — сокрушенно вздохнул Штрайхер.
— Не простому еврею, Роман Львович.
— Да? А что такое? — Оброненная частным детективом фраза вдруг заинтересовала адвоката.
— Ты русский еврей, — категорично заявил Глеб.
— И что это меняет?
— Русские долго запрягают, но потом быстро едут. Твой тарантас я уже запряг, тебе остается лишь выиграть эту следственно-процессуальную гонку.
— Ты, Глеб, действительно профессионал высокого класса. Ситуацию ощущаешь кончиками пальцев, поэтому, наверное, и удачливый сыщик. Мне всегда нравилось с тобой сотрудничать, потому-то я и согласился на защиту твоего друга Донцова. — Как хотелось маститому защитнику, выигравшему с Честью с десяток громких судебных процессов, оставить последнее слово за собой, но Кольцов ему это не позволил.
— И пятьдесят тысяч бакинских, — с усмешкой добавил сыщик.
— И, конечно, пятьдесят тысяч, — с тяжелым вздохом подтвердил Штрайхер. — У меня ведь большая семья...
Раздался звонок мобильного телефона. Как и было оговорено заранее, звонил Сергей Панфилов из Парижа.
Бывший офицер службы безопасности быстро описал поведение своей подшефной. Та весь день провела, шатаясь по музеям, что было вполне естественно для тех, кто в этот город попадает впервые. Никаких мужских особей Панфилов не заметил, дама была полностью погружена в изучение сокровищниц европейской культуры.
