Гражданская жизнь многих бывших офицеров также протекала по-разному. Петрову вполне хватало пенсии, он скромно жил в одиночестве, жадно проглатывая периодику, не пропуская ни одной политической или информационной передачи по телевизору и основательно изучая компьютерную науку. Получаемую информацию он пытался при помощи аналитического анализа просеивать, прогнозируя будущее страны и питая надежду занять свое место в этом будущем.
Василию Львову майорской пенсии не хватало, и он был вынужден подрабатывать сторожем на большой коммерческой стоянке в конце своей улицы. Все деньги он тратил на себя, чередуя посещения бассейна, спортзала и тира. Подобные развлечения в нынешнее время стоили недешево, но Василия это нисколько не беспокоило, он продолжал жить в привычном режиме.
Октябрь девяносто третьего года стал прорывом психологического фурункула, когда и военный аналитик, и чекистский ликвидатор, снедаемые невидимым червем бездействия, пришли к Белому дому.
Они прожили четыре года в одной казарме (спали на соседних койках), после чего не виделись почти двадцать лет. И, встретившись случайно на баррикадах, вдруг забыли о цели своего прихода, слишком многое связывало двух отставников.
— Надо бы это дело отметить, — после крепких объятий заявил Петров. — У меня здесь недалеко квартира, посидим, поговорим по душам. А наша война от нас никуда не денется.
— Действительно, не денется, — согласился Львов.
Душевное застолье двух холостяков превратилось в трехцневную беспробудную пьянку, а когда отставники вышли из «штопора», демократия праздновала победу над красно-коричневыми. В моргах патологоанатомы пластали трупы, а покрытый копотью пожара Белый дом все еще чадил.
— Вот и распрощались мы с прошлым, — сказал Сергей. — Теперь начнется новая жизнь.
Что обозначала эта фраза, Львов понял через два месяца, когда в его «хрущобу» вошел Петров и после короткого приветствия сообщил:
— Есть работа.
— Дачу кому-то сторожить? — спросил Львов, в этом не было ничего удивительного. Деньги у «шустриков» появились, теперь они могли себе позволить квартиры, машины, загородные дачи. Последние, кстати, в зимнее время нужно охранять от набегов мародеров.
— Да нет, — досадливо поморщился приятель. — По твоему военному профилю.Тут один бизнесмен согласен заплатить за ликвидацию десять тысяч долларов. — Расценив молчание друга если не как согласие, то и не как возражение, Петров продолжал: — Объект — бандит из этих новых рэкетиров, полный отморозок, довел беднягу до того, что последнему хоть в петлю лезь. Но я ему сказал, на себя руки накладывать — смертный грех, лучше приложить обидчика, потом хоть отмолить можно...
— Мне что, с этим барыгой нужно встречаться? — перебив Сергея на полуслове, поинтересовался Львов, финансовая сторона вопроса как-то не особо задела струны его души. Совсем другие ощущения его охватили при слове «ликвидация». Адреналин закипел в крови.
— Нет, не нужно, — покачал головой подполковник. — Все организационные вопросы, а также техническое обеспечение беру на себя. Ну, и, соответственно, за посредничество от общего гонорара тридцать процентов. Идет?
— Сначала я должен взглянуть на объект исполнения.
— Без проблем.
Объектом оказался невысокий бритый качок с лицом, лишенным даже тени интеллекта, и маленькими поросячьими глазками, налитыми лютой злобой. Такой тип людей Львову пришлось видеть не один раз, маниакальные психопаты с неуемной жаждой садизма, такой ради забавы человека закопает живым или сварит в кипятке. Прозвище у злодея было под стать его психотипу — Мюллер, и верховодил он бандой таких же отморозков, которые держали в страхе целый микрорайон. Но, несмотря на внешнюю грозность, с точки зрения личной безопасности Мюллер был беззащитен, как жертвенный баран. Василий Львов дал «добро» на ликвидацию, а для исполнения пошел на ближайшую стройку, где отыскал полутораметровый отрезок водопроводной трубы.
Тем же вечером, поднявшись на чердак девятиэтажного дома, стал терпеливо ждать. Главарь злобных вымогателей жил на последнем этаже и появлялся дома всегда далеко за полночь, так что свидетелей не предви-делось. Мюллер оправдал ожидания киллера, он появился во втором часу ночи под изрядным хмелем, когда лифты уже были отключены. Тяжело дыша, рэкетир разразился длинной и витиеватой матерной тирадой, вытащил связку ключей и безуспешно пытался отпереть дверь. Тем временем ликвидатор бесшумно спустился с чердака и, широко размахнувшись, обрушил трубу на бритый затылок. Удар был профессиональным, металлический обрубок, проломив черепную кость, погрузился в мякоть мозга.
Не дав жертве безвольно рухнуть на пол, Львов аккуратно опустил труп, привалив того к стене. При этом успев отметить, что силой удара у Мюллера выбило глаза и потухшие глазные яблоки провисли на капиллярах, из-за чего покойный был похож на большую сломанную куклу. Василий профессионально обыскал убитого, забрал толстый бумажник, револьвер и содрал с шеи толстый золотой жгут. Все должно было походить на банальное ограбление, а не на заказное убийство.
Покинув место исполнения, Львов в тихом, заранее приготовленном месте пересидел до утра. И с рассветом, выйдя на набережную, без сожаления утопил в Москве-реке все улики, кроме револьвера, благоразумно решив, что оружие всегда пригодится.
После первой удачной ликвидации появились новые заказы, объекты становились все. значительней, а гонорары все солидней.
За год Василий Львов выполнил шесть заказов, заработав на этом больше ста тысяч. Уволившись со стоянки, он все-таки не особо шиковал, по-прежнему посещал бассейн и спортзал с тиром, поэтому достаток его не бросался в глаза.
Незадолго до начала девяносто пятого года в «хрущобу» Василия снова наведался Сергей Петров.
— Новый заказ? — удивился ликвидатор, обычно для связи они использовали телефон (предварительно) и «почтовый ящик», тайник в Сокольниках, где диспетчер оставлял всю необходимую информацию по предстоящей акции. Личное появление диспетчера можно было объяснить лишь срочностью.
— Нет, — покачал головой Петров. — Но разговор будет серьезный.
— Слушаю тебя внимательно.
— Думаю, Василек, я не открою для тебя Америку, если скажу, что, кроме тех, кого мы называем «заказчиками», на деньги которых мы и проводим акции, есть еще и «объекты исполнения», вернее, не они сами (после ликвидации им уже все равно), а близкое окружение. Родственники, друзья, компаньоны, которые скорбят, жалеют и даже в какой-то мере несут финансовые потери. Эти люди горят праведным гневом и, не считаясь ни с чем, хотят найти нас, чтобы сперва допросить насчет заказчиков, а потом покарать по всей строгости. Я понятно говорю?
— Само собой, — усмехнулся Василий, он еще не понимал, к чему клонит бывший военный разведчик. Но весьма импонировало то, что, говоря о ликвидациях, он произносил «мы», тем самым не отделяя себя от непосредственного исполнителя.
— Нас ищут, притом ищут плотно, — продолжил Сергей. — Поиск идет по всем направлениям. В этой ситуации не исключено, что заказчики окажутся на «дыбе» раньше, и то, что они молчать насчет исполнителей не станут, в этом я уверен. Тогда и наш черед подойдет.
