Стон, донесшийся из дальнего угла, отвлек сыщика от тяжких мыслей. Глеб обернулся на этот звук и увидел совершенно обескровленное лицо Юркова.
Что с вами, Станислав Валентинович? — тихо спросил Глеб, с ужасом поняв, что бухгалтер ранен.
Юрков в подтверждение его догадки вынул руку из отворота кашемирового пальто, ладонь оказалась в густой, бордового цвета крови.
— Зацепило, когда бежали, — едва слышно прошептал Юрков.
— Сильно?
— Кажется, печень продырявили.
— Надо вас перевязать, — забормотал Кольцов, лихорадочно соображая, что можно использовать в качестве бинта. Но раненый его остановил.
— Уже нет времени, — тихо прошептал он. От невыносимой боли его лицо, покрытое потом, искривилось. — Максим прав, просто так это не может закончиться. Если меня не станет, бандиты найдут мою семью и, конечно же, не поверят, что они ничего не знают... — Юрков замолчал, облизнул пересохшие губы и, собравшись с силами, снова заговорил: — Виноват во всем только я. Когда появилась возможность схватить большой куш, я его схватил. Много удалось схапать, вот за это я сейчас расплачиваюсь, но моя семья ни при чем. Бандитов нужно остановить. — Станислав Валентинович уставился на сыщика мутными глазами. — Вы сможете их остановить?
— Было бы чем, — с горечью признался Кольцов.
— Есть чем, — слабо кивнул бухгалтер. Он запустил руку под полу пальто, его лицо снова искривилось в приступе боли. Наконец рука выползла наружу, сжимая узкий кожаный набрюшник с нашитыми на нем кармашками. — Все здесь, все. Даже ваш гонорар за проделанную работу.
Рука бухгалтера безвольно упала, выронив набрюшник, голова завалилась набок, а из раскрытого рта донесся мучительный предсмертный хрип.
— Н-да, — поднимая кожаный пояс, произнес Кольцов. — А Ерема лохом оказался. Не додумался обыскать покойничка. — Сыщик оглядел набрюшник и насчитал шесть кармашков. Пять были плотно набиты сложенными вдвое пачками «пятисоток» евро. А в шестом лежал один-единственный ключ с металлической биркой, на которой отчетливо виднелась чеканка «Брюссель. Второй индустриальный банк».
— Вот и все, и нету Билла. Жадность Билла погубила, — буркнул Кольцов с тяжелым вздохом, ключ снова нырнул в кармашек. А сам набрюшник сыщик нацепил под рубашку. Он уже знал, что делать, поэтому вытащил спутниковый телефон и набрал номер Кожухаря.
— Чего тебе? — сразу же отозвался воровской парламентер, увидев на дисплее номер телефона частного детектива. — А я только с пацанами в баню намылился. Что, соскучился? — хохотнул он.
— Хочешь узнать, кто приложил лапу к убийству Фартового? — в свою очередь спросил Глеб.
— Где ты находишься? — напрочь позабыв о бане, взревел Кожухарь.
— Тридцать километров за МКДом по Варшавскому шоссе, там есть поворот на грунтовку. Возле поворота стоит темно-серая «Тойота». Только один не вздумай ехать, слишком много народа здесь собралось. И все очень злые.
Ничего, управимся, — заверил его воровской авторитет и ободряюще добавил, прежде чем отключиться: — Держись, через сорок минут буду как штык.
— Ну, кажется, процесс пошел, — пряча телефон, Глеб посмотрел на Лялькина. — Теперь нам надо еще немного продержаться. — Прижавшись к стене, он поднял пистолет. На противоположной стороне началось подозрительное движение.
Большого боя не получилось, боевики Кожухаря бесшумно приблизились к браткам Еремы с тыла и в несколько снайперских стволов перебили почти всех.
Теперь наступило время допроса самого мятежного авторитета. Ерема с разбитым в кровь лицом стоял на коленях в грязи и пытался оправдаться перед внезапно появившимся инквизитором.
— Черт попутал, бля буду, Кожухарь. Эта сука бухгалтерская, — Ерема кивнул на труп Юркова, которого уже вынесли во двор, — он, падла, меня подбил отколоться от братвы, как только начнется война с сибиряками. А крови Фартового на мне, бля буду...
— Будешь, будешь, — пообещал Кожухарь. — Сообщество тебя пригрело, змея, дало делянку. А ты всех и отблагодарил, диссидент хренов.
Пнув брезгливо ногой Ерему в бок, Кожухарь подошел к стоявшим в стороне Кольцову и Лялькину.
— Думаешь, он гений коварных злодеяний? — спросил уголовник.
— Вряд ли, — качнул головой Глеб. — У него вместо мозгов одни мускулы. Одним словом, спортсмен.
— Вот и я так думаю, — согласился с ним Кожухарь. — Жаль, счетовод не вовремя преставился, или, может, чего успел шепнуть перед кончиной? — Внезапно он с подозрением уставился на Кольцова.
— Не знаю, может, чего и хотел сказать, только мы были слишком заняты подготовкой к бою. А когда обратили на него внимание, он уже остывал, — не моргнув глазом, соврал сыщик.
Воровской контрразведчик посмотрел на него, как будто решая про себя, что выгодней, допросить детектива с пристрастием или использовать в дальнейшем. Первый вариант был предпочтительней, но мог вполне оказаться пустышкой. Второй же сулил реальные выгоды, Кольцов уже доказал свой уровень профессионализма.
— Ладно, — наконец определился в своем решении Кожухарь после недолгих колебаний и, хлопнув Глеба по плечу, добавил: — Ищи главного аспида, этот гад где-то рядом притаился, нутром чую. А сейчас идите, лучше вам не видеть, что здесь произойдет дальше.
Глава 3 ВОЛЧЬЯ ОХОТА
Прохождение пограничного и таможенного контроля заняло у Волка около двадцати минут. Он не спешил, не суетился и не привлек внимания сотрудников соответствующих служб. Матерый ликвидатор не первый раз пересекал границу, а бывало, и несколько границ. Этот процесс стал для него обыденным: даже арестуй его — предъявить нечего. Ни орудия преступления, ни
свидетелей этого преступления, ни даже доказательств его приезда во Францию. Волк позаботился об алиби еще в Берлине, откуда теперь вернулся в Москву, впрочем, когда он сменит паспорт, необходимость в алиби отпадет.
В Москву Волк заезжать не стал, прямо возле здания аэропорта договорился с бомбилой за двести баксов и направился прямиком на фазенду.
С момента его отсутствия в селе ничего не изменилось, даже погода его встретила по-прежнему противным, моросящим дождем. Невеселый окружающий пейзаж из-за этого выглядел в мрачных серо-черных тонах.
— С приездом, Виталий Сергеевич, — едва нога Волка ступила на размокшую деревенскую дорогу, его приветствовала соседка и не преминула укоризненно добавить: — Что же вы не сообщили, когда приезжаете? Николай Николаевич баньку истопил бы. С дорожки и попарились бы.
— Да я как-то выпустил из виду, — смущенно признался киллер. Он действительно забыл о соседях. — Думал, только через недельку отпустят, а получилось вырваться раньше. Вот я и рванул сломя голову. А баньку мы с Егором сами растопим. Кстати, как он?
— Ваш племяш? — произнесла соседка и на мгновение задумалась. — В общем-то хорошо, весь день напролет во дворе работает. Дрова колол, забор поправил. Только тихий он какой-то, весь в себе.
