— Но без главной фигуры ведь не сложится партия, — возразил сыщик.
— Сложится, — пообещал Журавков. — Поверьте многоопытному аналитику, я выстрою идеальную логическую линию, что ни один следователь не сможет подкопаться.
— А если ваш большой человек все равно отдаст приказ на ликвидацию? Что тогда? — спросил сыщик. Беседа со стариком доставляла ему видимое удовольствие.
— Логично, — неожиданно легко согласился тот и, покинув кресло, молча проследовал в соседнюю комнату. Со своего места Глеб видел, как Журавков склонился к компьютеру на письменном столе и быстро застучал по клавиатуре. Через минуту он вернулся и сообщил ожидавшему его Кольцову: — Вот. В случае непоправимого вам передадут досье на этого человека. Думаю, тогда вы сможете его остановить. А теперь к делу...
После прослушивания записи в кабинете Президента повисла гробовая тишина. Даже Генеральный прокурор не пытался влезть с непременной репликой о законности, диктофонная запись выглядела как чистосердечное признание.
— А если это хорошо отработанная дезинформация? — задумчиво произнес директор ФСБ. То, что они сейчас услышали, имело официальное название «Политический заговор с целью свержения конституционного режима». И борьба с этим злом — конкретно задача госбезопасности.
— Да нет, не деза, — покачал головой Президент и выдвинул перед собой стопку финансовых документов. Это была бухгалтерия покойного Юркова, привезенная сотрудниками ГУБОПа утром из Брюсселя и выданная Журавковым за якобы финансы заговорщиков.
— Здесь находятся счета на девяносто пять миллионов долларов. Такими деньгами не шутят.
Сумма действительно была вполне реальная для осуществления задуманного — выиграть парламентские выборы.
— Кроме того, — со своего места поднялся начальник ГУБОПа, — сегодня ночью была предотвращена попытка нападения на тюремный конвой, осуществляющий транспортировку задержанного Донцова из Питера в Москву. Засада была оборудована по всем правилам военного искусства. Среди захваченных боевиков опознан Сергей Агатов, начальник службы безопасности Ильи Коровина, сейчас он дает показания на своего шефа. — Сделав заявление, Генерал снова занял свое место. Его рассказ о покушении на Олега Донцова являлся лишним подтверждением слов Журавкова. Но шеф ГУБОПа умолчал, что для хитроумного плана защиты своего офицера он снова шел нестандартным путем, используя личные связи. Вместо сотрудников УИН, которые подчинялись Министерству юстиции, конвой сопровождали бойцы «Альфы» — антитеррорис-тического отряда ФСБ.
— А где эти разговорчивые задержанные? — неожиданно поинтересовался второй заместитель министра МВД.
— Я распорядился поместить их в Лефортово, — ответил секретарь Совета безопасности. — На всякий случай.
— С вопросом достоверности этой информации все ясно, — подвел итог обсуждению записей Президент. — Тут, как мне кажется, двух мнений быть не может. Генеральная прокуратура должна заняться расследованием финансовых и прочих преступлений этих господ. Причем немедленно.
— Сегодня же начнем, — отозвался Генпрокурор.
— И все же это тоже не главное, — продолжал глава государства. — Главное — то, что на выборы идет партия, созданная на криминальные деньги. И самое страшное, что мы никак не можем их остановить. В случае, если за две недели до выборов Избирком снимет с марафона Партию либеральных интеллигентов или это даже будет сделано моим указом, то Запад тут же поднимет шум, а в этом случае возможны серьезные политические акции. Нет, на это мы пойти не можем, слишком большая цена.
— Но престиж государства дороже, — неожиданно возразил ему министр юстиции, и взоры собравшихся неожиданно устремились на него. Все присутствующие на этом собрании имели юридическое образование и, соответственно, понимали, что в случае прохождения в законодательную власть партии, защищавшей интересы криминала, будет заложена мина замедленного действия. Это тоже в конце концов приведет к международному скандалу.
— Есть вариант. — До сих пор не принимавший участия в общем обсуждении, Глеб Кольцов поднялся над столом. Его взгляд встретился с глазами Президента, глава государства уже был знаком с частным детективом. Последнему приходилось дважды участвовать в больших политических играх, защищая государственные интересы. Полгода назад Президент лично наградил сыщика золотыми наручными часами. Будучи профессионалом, он умел разбираться в других профи.
— Сколько вам потребуется времени? — после недолгих размышлений наконец спросил Президент.
— Думаю, к вечеру я буду знать окончательный ответ.
— Что ж, попробуйте.
Предвыборный штаб партии ЛИС находился в центре Москвы в старинном особняке на Бульварном кольце.
В здании царило веселое оживление, свойственное ощутившим себя победителями. Суетящиеся по комнатам клерки бурно обсуждали растущий рейтинг, новые рекламные плакаты, значки, майки. Большинство из них, не являющиеся сотрудниками пиар-фирмы, уже видели себя в многочисленной касте помощников депутатов.
Никто из мельтешащей толпы клерков не обратил внимания на подкативший к центральному входу офиса черный «мерс-320», из которого выбрался импозантный мужчина в темном кашемировом пальто с плоским кейс-атгаше из крокодиловой кожи в руке. Закрыв автомобиль на электронный замок, мужчина прошел внутрь предвыборного штаба.
— Мне нужен Артур Фирастов, — обратился вошедший к застывшему на входе охраннику.
— Второй этаж, седьмой кабинет, — изучив внимательно документы адвоката Штрайхера, ответил охранник.
Спрятав адвокатскую «корочку» в карман, Роман Львович важно прошествовал к лестнице.
С нынешним лидером либеральных интеллигентов маститый адвокат был знаком почти двадцать лет. Когда объявленная Горбачевым перестройка пошла вразнос, раскачивая все скрытые пороки государственной системы, начали создаваться различного толка общественные организации, судьба свела Романа Штрайхера и Артура Фирастова в комитете «За демократические реформы». Они называли себя «восьмидесятниками» на манер хрущевских «шестидесятников», громко и вслух вещая о построении нового общества, о социализме с человеческим лицом. Потом, шепотом, в узком кругу на кухне за бутылкой дешевого сухого вина размышляли, когда и чем закончится эта вольница. Потому что не верили в победу демократии, а зря...
А потом был август девяносто первого, Фирастов и Штрайхер оказались на баррикадах у Белого дома. Воевать не пришлось, 'после их пути разошлись кардинально, Артур бегал со своими демократическими лозунгами, а Роман принялся за свою основную специальность, зарождающемуся капитализму требовались защитники.
Теперь судьба свела их снова, не хотелось Роману Львовичу ехать в штаб ЛИСа, ой как не хотелось, но доводы Кольцова оказались железными. Действительно, никто, кроме него, не сможет выполнить эту миссию.
Руководитель либеральной интеллигенции оказался нарасхват, и адвокату пришлось в приемной прождать целый час, прежде чем ему удалось проникнуть внутрь.
