— Этих возьмут перед Москвой, — сказал Владимир.
— Ага, — кивнул молодой антитерр, — чтобы судить до первой амнистии.
Кольцов не стал вступать в полемику, вышел из спальни в гостиную. Его внимание привлек лежащий на журнальном столике мобильный телефон. Сунув трубку в карман пиджака, он направился к выходу.
Только очутившись во дворе возле «Комбата» он вынул телефон и набрал московский номер Фашиста. После нескольких гудков раздался щелчок и прозвучал знакомый голос:
— Слушаю.
— Игорь Саныч, это Кольцов, — представился частный детектив.
— Глеб, живой, молодец! — обрадовался Муранов.
— Я-то, живой, только тут возникла одна проблема.
— Слушаю, — голос авторитета сразу стал серьезным.
— В Москву направляется автобус с особо опасными лицами. Компетентные органы хотят их арестовать и судить по закону; а я думаю, их надо судить по совести.
— Понял. Давай координаты лайбы.
Побеседовав с Фашистом, Глеб отключил мобильник и бросил его в ближайшую урну. Затем, открыв заднюю дверцу, поднял с пола оброненный Первым пистолет. Легкий полупластиковый «ГШ», многозарядный, надежный пистолет, недавно начавший поступать на вооружение частей спецназа.
Вынув пустую обойму, достал из подсумка мертвого боевого пловца последнюю полную обойму, вставил ее в рукоять и убрал стопор. Ствольная коробка встала на свое место, попутно загнав патрон в патронник.
Сунув пистолет за пояс брюк, Кольцов прикрыл оружие полой пиджака. Выйдя на улицу, поднял руку, останавливая такси.
— Куда? — коротко спросил водитель.
— В аэропорт, — ответил сыщик, забираясь в салон машины.
Специалист был невысокий худой мужчина в допотопном костюме и старомодных очках в роговой оправе, с гладко причесанными редкими волосами.
Он был асом в области самых щекотливых акций, хотя прозвище носил в блатной среде не особо звучное — Лях.
— Что скажешь? — спросил Фашист, когда Лях приехал к нему на дачу в Подмосковье.
— Все в цвет, — негромко произнес невзрачный гость. Сняв очки, он вытащил носовой платок и протер им линзы. — Действительно, автобус «Scania» везет абреков, которые корчат из себя турецкоподданных. Ведут себя тише воды, ниже травы, но менты их уже срисовали. Тянется приличный «хвост», хотя пока на расстоянии.
— Это не менты, чекисты, — уточнил Фашист.
— Какая разница? — пожал плечами Лях.
— У тебя все готово?
— Да, вечером и оформим.
— Смотри, чтобы ни одного живого не осталось, — напомнил Муранов.
— Хотите, чтобы записали на видео? В темное время суток будет довольно впечатляющее зрелище.
— Нет, — покачал головой авторитет. — Мне достаточно будет твоего слова.
Выйдя из машины перед зданием аэровокзала, Глеб рассчитался с водителем и вошел внутрь. Сразу направился к справочному бюро и выяснил, что в течение последних двух часов не взлетало ни одного самолета, и в ближайшие два часа не взлетит. Его шансы на успех росли, хотя, обойдя весь первый этаж, Глеб не нашел то, что искал.
Пришлось подниматься на второй этаж, в зал ожидания для особо важных персон. Сегодня зал был почти пуст.
Вот тут и выпала удача. Молодая красивая женщина с длинными, отливающими золотом волосами сидела у окна и читала толстый журнал. Из багажа у женщины был лишь небольшой кожаный саквояж.
Приблизившись к даме на десяток метров, частный детектив негромко проговорил:
— Добрый день, Вера Сергеевна, или вернее будет сказать Виктория Станиславовна.
Женщина положила журнал на колени, потом медленно подняла на мужчину глаза и мягко улыбнулась.
— А, это вы, Кольцов. Если бы отец не напомнил мне, кто вы такой, никогда бы не вспомнила. Почему?
— Потому что нас была сотня, а вы одна. Поэтому я вас запомнил, а вы меня, к сожалению, нет.
— Вот поэтому ты так легко вычислил, что это не мой труп. — Она делано рассмеялась, желая показать свое пренебрежение к нему как к противнику.
«Ну что ж, в моем арсенале есть кое-что, что собьет с нее немного спеси», — со злостью подумал Глеб и улыбнулся.
— Да нет. Никакие тренировки и пластические операции не вернут сорокалетней даме двадцатилетнее тело. Все-таки лишние двадцать прожитых лет накладывают свой отпечаток, притом далеко не лучший.
Удар достиг цели. Глаза Веры вспыхнули злобой, женщины не любят, когда касаются их возраста.
— Чего ты хочешь?
— Хочу, чтобы восторжествовала справедливость, или, как сказал капитан Жеглов: «Вор должен сидеть в тюрьме». Ну а я добавлю от себя: «А убийца лежать в могиле».
— Меня никто не посмеет осудить на смерть, — процедила сквозь зубы Вера. — Ни один суд. А отец за меня отомстит. Ты сдохнешь, Кольцов.
— Мы все когда-нибудь умрем, только я умру не от руки твоего отца. Покойники не мстят.
— Ты врешь, — закричала женщина. Он увидел, как ее рука скользнула под полу пиджака. — Он вам не по зубам. Он из любой передряги выходил невредимым и сейчас ушел от вас!
— Угу, — кивнул Кольцов. Пора было заканчивать комедию.
Она выхватила оружие. Маленький кургузый «курц» в ее руке смотрелся зажигалкой. Только выстрелить она не успела. Детектив ее опередил, выстрелив от живота. Тяжелая парабеллумовская пуля ударила женщину в лоб, опрокинув ее вместе с пластиковым креслом.
Проверять, жива она или нет, не имело смысла. Издалека донесся вой милицейской сирены.
Пока милиция еще не добралась до второго этажа здания аэровокзала, Глеб сел на свободное кресло, взял с крышки саквояжа пачку «Парламента» и зажигалку. Сунул сигарету в рот и прикурил. Хотя врачи запретили ему курить.
Опустившаяся на трассу ночь поубавила движение на дороге, и водитель трехосного автобуса надавил на педаль газа, увеличивая скорость. Пассажиры и напарник мирно спали, поэтому водитель мог спокойно тянуть длинную кавказскую песню без слов, песню его детства.
Водитель уже прикидывал, что будет делать, когда закончится этот рейс, как вдруг из темноты неожиданно показалась блестящая цистерна с надписью «Огнеопасно». Цистерна стояла поперек дороги, перегораживая проезд, и объехать ее нельзя было.
Водитель что-то закричал и, вжав педаль тормоза до упора, стал выворачивать руль. Автобус развернуло и понесло юзом в направлении брошенной цистерны. Проснувшиеся пассажиры кричали от ужаса.
Но автобус все же сбавил скорость, помогли новые покрышки, поставленные перед этим рейсом. Тяжелый автобус замер, слегка коснувшись цистерны.
— Слава Аллаху, — громко произнес водитель, вытирая ладонью взмокший лоб.
