Мылов сунул в рот папиросу, прикурил от зажженной спички и, затушив ее взмахом руки, подвел итог:
— Сейчас никого нет со свободной площадью. Разве что у меня, но я человек нервный и характер у меня скандальный. Да и на хрен мне артист. Так что, милок... — Он развел руками, но неожиданно встрепенулся и перевел взгляд на свою подругу. — Может, ты, Ритуля, кого знаешь? — Посмотрел на гостя и пояснил: — Она рядом живет, на соседней улице, за углом.
Ритуля сморщила лоб, заставляя свой атрофированный мозг работать. Она что-то долго шептала себе под нос, перебирая возможных квартиросдатчиков, наконец вслух проговорила:
— Разве только эта старая блядь Стошневская, у нее одно время жила какая-то рыжая лахудра. Такая из себя важная ходила, в широкополой шляпе и больших черных очках. Видимо, сама любит хорошо забухать, стерва. Вот и прятала свои пьяные глазищи. Но последнее время что-то ее не видно, может, съехала?
— Очень интересно, — произнес Глеб.
Действительно, услышанное было более чем интересным: широкополая шляпа и большие очки. Похоже на элементарную маскировку: кто ее сможет опознать, если она снимет очки и шляпу, сменит привычную одежду? К этому еще прибавить, что видели ее мельком и ни с кем она близко не общалась.
Кольцов подождал, пока Федорыч с подругой осушили свои стаканы, потом ласково спросил у начавшей синеть от выпитого дамы:
— Ритуля, сердце мое, а где живет эта Стошневская? Адрес ее и как эту тетку зовут по имени-отчеству?
— Значит, адрес... — Ритуля чуть подумала. — Адмирала Лазарева, 29, квартира 2, рядом с дворницкой. А звать эту старую шалаву Лизавета Ивановна. Жадная, курва, ни в жизнь копейки не одолжит. Недаром ее наши прозвали Стошневской, настоящая старая блевотина.
«Ну что ж, всю возможную и полезную информацию с этой пары я уже скачал. Как говорится, пора и честь знать», — с облегчением подумал Кольцов.
Елизавета Ивановна Сташевская — высокая и дородная семидесятилетняя старуха с широким морщинистым лицом, большими выцветшими глазами с хитроватым прищуром и массивным носом-картошкой, делавшим ее похожей на мужчину. Чтобы как-то скрасить свою внешность, она красилась в блондинку и обильно покрывала лицо косметикой.
По натуре женщина хитрая и алчная, Сташевская во всем искала выгоду для себя. Соседи с корыстной старухой старались не иметь дела, родственники, прозвавшие ее Лисой, тоже избегали общения с ней.
Но Елизавета Ивановна не сильно огорчалась таким пренебрежительным отношением к своей особе. Дама деятельная, раньше, когда была помоложе, спекулировала по мелочам, в годы перестройки подторговывала по ночам водкой.
Перешагнув семидесятилетний барьер, Сташевская поутратила прыти, теперь приработок к пенсии составляла сдача одной из комнат в ее двухкомнатной квартире.
Стоя в дверном проеме, Сташевская внимательно рассматривала явившегося к ней молодого мужчину.
Внешний облик Кольцова соответствовал современному деловому виду, а «антиполицай» начисто отбил запах спирта. Старуха сквозь линзы допотопных очков внимательно изучила киношное удостоверение, выслушала пожелание снять у нее на время комнату для исполнителя главной роли и поинтересовалась:
— А кто вам порекомендовал меня? Сами понимаете, с улицы брать людей нынче опасно.
Глеб изобразил смущение, неловко переступил с ноги на ногу и негромко сказал:
— Да дворник Мылов и его подруга — Рита, кажется.
— Ну и знакомые у вас!
— К сожалению, я не местный. Вот, искал натуру для съемок и познакомились. Вы не. беспокойтесь, если мало моего удостоверения, могу еще паспорт показать. — Глеб с готовностью сунул руку в нагрудный карман пиджака, но Елизавета Ивановна его остановила.
— Паспорт не нужен, но комната занята.
— Как? — Кольцов выразил на лице недоумение. — Мне сказали, что вашу жиличку давно не видели. Вот я и подумал... Мы заплатим по самому высокому тарифу.
Эта фраза достигла цели, глаза старухи алчно заблестели, на секунду она закусила тонкие губы, накрашенные яркой дешевой помадой, потом со вздохом произнесла:
— Понимаете, жиличка действительно съехала, но до конца месяца комната осталась за ней, даже некоторые вещи ее там лежат. Так что... — Она удрученно развела руками.
— До конца месяца? — Глеб изобразил замешательство, задумчивость и, наконец, махнул рукой. — A-а, нам... это тоже подходит. Только чтобы наверняка, чтобы другие не перехватили.
Теперь наступила очередь квартиросдатчик изобразить задумчивость.
— Давайте сделаем так. — Кольцов нашел выход из положения. — Как только ваша жиличка станет освобождать комнату, вы мне позвоните в гостиницу, — он вытащил из кармана рекламную карточку гостиницы и быстро черканул свою фамилию и имя. — Такой вариант подходит?
— Вполне, — согласилась пожилая женщина.
Глеб хотел уж было попрощаться и уйти, но неожиданно хлопнул себя ладонью по лбу.
— Вот черт, меня же спросят, какая это комната, и что я скажу? Можно взглянуть одним глазом, куда хоть окна выходят?
Сташевская несколько секунд раздумывала, потом неуверенно произнесла:
— Ладно, посмотрите, только ничего руками не трогайте.
Они прошли в глубь квартиры по темному, чем-то заложенному коридору, где стоял тяжелый, затхлый запах, присущий жилью стариков.
В конце коридора оказалась глухая деревянная дверь, выкрашенная в белую краску. Сташевская достала из кармана затертого халата связку ключей и отперла замок. Распахнув дверь, сказала:
— Проходите.
Комната была небольшая, вытянутая, в торцевой стене было окно, завешанное дешевой, но плотной шторой. Из мебели в комнате стояли узкая деревянная кровать, шкаф и допотопного вида комод с большим зеркалом наверху.
Помещение было явно не жилое, квартирантка не особенно много времени проводила здесь. Внимание Глеба привлекла большая деревянная груша, на такую в театральных гримерных надевают парики.
— Какая прелесть, — восхитился Глеб.
Шагнув в комнату, он оказался возле комода и взял грушу в руки. Пальцы скользнули по когда-то гладкой, а теперь в трещинах поверхности. В одной из трещин ему попался рыжий волосок. Зажав его между пальцами, Кольцов поставил грушу на место и сказал: — Давно такой штуки не видел.
— Ну что, подходит? — нетерпеливо спросила старуха.
— Вполне, вполне, — закивал Глеб, пряча в карман руку с волоском. Потом неожиданно спросил: — А спите вы как, чутко?
— Вы знаете, раньше спала как убитая, а теперь что-то стала мучить бессонница.
— Ну, вы мне позвоните, — на прощание сказал «ассистент режиссера» и, попрощавшись, вышел из квартиры.
— Обязательно, — пообещала хозяйка квартиры. Едва за ним закрылась дверь, она направилась к телефону.
