— Может, дело не в заводе? — неожиданно произнес Фашист. По его лицу было видно, что до этой мысли он додумался только что.
— То есть? — заинтересовался Христофоров. Опытный опер хорошо знал, как проводить допрос, замаскированный под дружескую беседу, используя подавленное состояние авторитета.
— Хмурый с людьми исчез в каком-то подозрительном коллекторе, ведущем от запасной насосной станции в сторону паромного пирса. Вот после этого все и началось.
— Очень интересно, — все так же задумчиво проговорил Христофоров.
— Ты хочешь, чтобы мы тоже полезли на этот завод? — спросил Кольцов.
— На завод лезть незачем. А вот коллектор? Он, как всякая труба, имеет два конца, и мы можем заглянуть в него со стороны Паромного пирса, раз он туда тянется.
— Ты хочешь гордо подъехать на своем красавце корабле к паромному пирсу и, заглянув в другой конец трубы, громко крикнуть: «Ау»? Так, что ли? — сыщик явно провоцировал чекиста. — Как же, дадут они тебе к этому пирсу подойти. Если не потопят, то уж точно протаранят какой-нибудь посудиной.
— Понимаешь, дружище, — наступила очередь Христофорова улыбаться, но его улыбка была снисходительной. — Мы можем подойти к пирсу не только по воде, но и под водой.
— Хочешь сказать, ты Ихтиандр.
— Нет, я начальник особого отдела фрегата «Забияка», новейшего боевого корабля, который необходимо охранять и на воде, и под водой. Или ты думал, что достаточно для этого противоторпедной сети?
— У тебя есть водолаз? — не сдавался Кольцов.
— Не один, четыре боевых пловца. Не какие-то там тюлени или котики, настоящие подводные тигры, любого порвут на лоскуты. Цвет российских диверсантов. — Теперь в голосе чекиста зверела гордость, видимо,-он хорошо знал тех, о ком сейчас говорил. — Пройдут куда угодно, что нитка в иголку, и так же вернутся.
— А вот этот вариант можно попробовать, — наконец согласился Глеб. — Где ты их прячешь?
— Они всегда на боевом посту, — последовал короткий ответ.
У мэра нервно подрагивал левый глаз, его тонкие длинные пальцы на забинтованной руке были сжаты в кулак. Только что он встретился с Профессором на пустынном пляже. Эту встречу назначил сам мэр. Сейчас он выглядел как побитая собака, приползшая на животе к ногам хозяина.
Солнце едва касалось голубоватой линии горизонта, а от лениво плещущихся волн пахло водорослями и солью. Они не спеша шли по береговой кромке и молчали. Профессор глубоко вдыхал целебный воздух, его спутник лишь жалобно вздыхал.
Наконец Беркович первым прервал затянувшееся молчание.
— Вы уже в курсе того, что произошло с Аркадием Войцеховским и его братом?
— Что же? — Профессор остановился и внимательно из-под очков посмотрел на мэра.
— Вчера только об этом все каналы и вещали. Даже Би-би-си не обошла нас стороной. Аркадий выбросился из окна своего кабинета, когда его пришли арестовывать, а на даче Семена нашли целый склад оружия, сам он исчез, арестовали его компаньона и личного адвоката, который во время захвата виллы сжег какие-то документы. Семена объявили в международный розыск. Некоторые журналисты намекают на заговор против высших лиц государства.
— Все это печально, — бесстрастно произнес Профессор. — Кажется, банкир недавно был в Новоморске?
— Вот именно, — наконец-то мэра прорвало. — Аркадий отдыхал в Турции, неожиданно все бросил и примчался решать какие-то свои дела. С ним встречался мой заместитель, в конце концов, его банк занимается инвестициями, а у нас есть перспективные проекты. Но мы так ни до чего и не договорились. И вот такое горе.
— Да вы никак испугались? — с усмешкой спросил Профессор. — Успокойтесь, вас ведь интересует не политика, а экономика. Чего бояться?
— Государственная измена — это такая область политики, когда нет случайных свидетелей, а есть участники с той или другой стороны. И независимо от строя, эпохи и общественных взглядов в этой борьбе не обходились половинчатыми мерами, противника уничтожали.
— Не надо мрачных красок. Даже если Войцеховский был к чему-то привязан, то уж поверьте мне, это не политика, а все та же экономика. Скорее всего, кто-то из «больших людей» наехал на банк Войцеховского. Тем, кто серьезно занимается политикой, всегда нужны деньги, причем не учтенные, для выборов, подкупа противной стороны. Да и вообще, мало ли для чего. И вот для этих целей коммерческие банки просто находка. Поэтому не стоит сильно переживать по этому поводу. Когда пресса кричит о «политике», то, как правило, за этим скрываются большие деньги.
— Мне все равно, как это будет называться. Если этим делом будут заниматься ФСБ и Генпрокуратура, то рано или поздно они выйдут на Новоморск. А у нас, сами знаете, какие «волчьи ямы» нарыты, только сделай шаг в нужном направлении, и раскрутить можно не на одно пожизненное. — Левый глаз мэра стал дергаться еще сильнее.
— Извините, несмотря на то то многие называют вас Троцким, вы мало походите на своего тезку, первого наркома обороны Советской России, — жестко ответил Профессор. — Давайте в последний раз обсудим с вами нашу стратегию. Вы занимаетесь городом, его коммунальным и экономическим развитием. Все остальные вопросы мы решаем сами. Так было с Бармалеем, которому захотелось главенствовать в нашем общем проекте, так же был решен вопрос и с его преемниками Железякой и Дьяконом, которые вдруг решили выйти из игры и поломали нам всю схему. Кстати говоря, после их смерти...
— Но ведь Дьякон не мертв, он просто исчез, — раздраженно вскрикнул Беркович. Начавшая заживать рука все еще служила напоминанием о недавнем покушении.
— Это практически равняется его смерти, — спокойно парировал собеседник. — И он один, как загнанный волк. Если где-то появится, мои люди его сразу же ликвидируют. А вы с недавних пор единственный наследник воровского общака. По-моему, неплохая компенсация за пустяковое выступление на пресс-конференции. Или я не прав?
Вопрос о деньгах для мэра всегда был болезненным. Он буркнул что-то невразумительное, но проявил благоразумие — спорить не стал.
— И последнее, в очередной раз напоминаю, — все так же жестко продолжал Профессор. — Вы хорошо знаете, кто над нами стоит. И в каком положении мы все находимся. Поэтому каждый должен заниматься своим делом для общего блага.
Они расстались у бетонного волнолома, обозначавшего границу пляжа. Мэр остался дышать целебным морским воздухом, а Профессор быстро пошел к дороге, где его поджидала машина с охраной.
— Ну и что он хотел? — спросил Маленький Мук, попыхивая неизменной сигарой.
— Его напугала смерть Войцеховского. Переживает, не появятся ли здесь злые комитетчики и не начнут ли его пытать на тему совместных с покойным махинаций.
— Хочет купаться в роскоши, иметь счет в банке и ничем не рисковать, шакал, — выругался палестинец.
