— Стоять, — рявкнул на чисто русском языке впереди идущий — большой толстый чеченец с заросшим черными волосами лицом, на котором злобно поблескивали карие глаза.
Не останавливаясь, Виктор вскинул руку со штык-ножом и метнул его в моджахеда. Обычно с такого расстояния он на полклинка засаживал нож в мишень. Но в этот раз не получилось — нож перевернулся в полете и плашмя впечатался в заросшую физиономию боевика, расквасив тому нос.
— A-а, падла. Зарэжу... — завизжал толстяк, его сопровождающие на мгновение опешили. Этой заминкой и воспользовался Савченко, бросившись бежать назад. Вслед ему запоздало зазвучали выстрелы.
Тимур стоял на деревенской площади возле изуродованных взрывом трупов двух морских пехотинцев. К убитым он не испытывал никаких чувств, впрочем, его нисколько не волновала и смерть Сухума, его напарника, а также гибель других боевиков. Война немыслима без потерь. Убитые и раненые — неизбежный фактор войны, и кто воюет, с этим должен смириться. Сейчас Тамерлана волновало другое... Для выполнения его плана ему выделили отряд бойцов. Сейчас этот отряд несет потери, и, если они сегодня не возьмут пленного (или пленных), план будет сорван. И вот тогда с него спросят за потери.
Присоединившись к общей какофонии боя, грохот крупнокалиберного пулемета не добавлял резиденту оптимизма.
Зуммер портативной рации вывел Тимура из оцепенения.
— Да, слушаю, — он поднес рацию к лицу, на связи был один из командиров подгрупп. — Что? Наткнулись на засаду? Есть потери? Отходите, немедленно отходите!
Затем переключил передатчик на волну Гонзы.
— Джавдет, как наша птичка? Что? Тебя зацепило? Где солдат? В овраге, у него закончились патроны... Что же вы не берете его? Следите, чтобы не выбрался наружу. Сейчас будем брать.
Отключив рацию, Тимур повернул голову назад — за его спиной стояли четверо бойцов, выделенных Гонзой для охраны резидента. Сам же Тимур их придерживал как резервную группу на всякий случай. Вот такой случай наступил.
— За мной, — скомандовал резидент и, сняв с плеча автомат, первым направился в сторону оползня.
Теперь бежать было некуда, моджахеды, загнав Виктора в канаву оврага, зажали его с двух сторон.
«Теперь самое время отчаиваться», — неожиданно промелькнула в мозгу фраза из какого-то фильма. Морпех лихорадочно искал выход из западни. Но выхода не было...
Савченко остановился возле большого валуна, затянутого на дно оврага оползнем, дальше бежать было некуда. Со злобы Виктор тут же об валун раскурочил свой автомат и уже бесполезное железо зарыл в мокрой рыхлой земле. Было ощущение, как будто сам себя живьем зарыл, но все равно проблему не решил. Он вытащил из ножен последнее свое оружие — нож разведчика. Рукоятка «НР» удобно легла в руку, вороненый клинок прижался к рукаву куртки. Оставалось несколько секунд до того, как моджахеды окажутся в поле зрения, за это время следовало решить либо самому себя порешить, чтобы избежать пыток и мучительной смерти, либо драться до конца.
«Самурай, наверное, сделал бы себе харакири, — подумал Савченко и неожиданно усмехнулся: — Хрен вам, а не харакири. Еще кого-нибудь из «духов» прихвачу за компанию».
Зажав нож в правой руке, он присел за валуном, ожидая, когда появятся преследователи. Боевики не заставили себя долго ждать. Держа оружие стволами вниз, пятеро моджахедов быстро шли по дну оврага. Выстроившись цепочкой друг за другом, они походили на стаю волков, которых Виктор видел как-то зимой. Цель Савченко наметил сразу — это был впереди идущий молодой боевик, его лицо не было землистого цвета, как у остальных... Явно старший, возможно, даже эмир.
Дождавшись, когда боевики приблизятся к валуну вплотную, Виктор выпрыгнул из своего укрытия, целясь противнику ножом прямо в горло...
Морпех появился неожиданно, как джинн из лампы Аладдина, но Тамерлан был начеку. Он отпрянул назад, пропуская мимо горла руку, сжимающую остро заточенный клинок, и в следующую секунду совершил разворот вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов, резко вскинув ногу. Кованый металлическими подковами каблук врезался в затылок разведчика. Тот, выронив нож, рухнул поперек валуна.
— Взяли гада, ай молодца, — с противоположной стороны оврага спешил Гонза с двумя боевиками. Лицо эмира было забрызгано сгустками крови, издалека они казались пятнами томатного кетчупа. Разбитый нос опух так, что глаза стали узкими щелочками. Но, несмотря на увечья, Гонза довольно скалился, демонстрируя желтые зубы. Подскочив к еще оглушенному разведчику, сбил с его головы стальную каску, левой рукой ухватил за короткие волосы, а правой выхватил из ножен длинный обоюдоострый кинжал. И, все еще скалясь, воскликнул:
— Сейчас этому ишаку буду голову резать.
— Ничего ты резать не будешь, — спокойно произнес Тимур, направив на Гонзу ствол своего автомата.
— Да ты что, Тимур, — театрально воскликнул Джавдет, искоса поглядывая на своих бойцов, которые толком не понимали, что происходит. — Они столько моих людей положили! Только семнадцать убитых! А ты жалеешь этого гяура?
— Мы сюда для чего пришли? — сузив глаза, спросил резидент. И сам же ответил: — Для того, чтобы захватить «языка». Вот мы его и захватили. Теперь ты ему хочешь отрезать голову. Значит, надо опять искать нового «языка». Сколько еще людей мы потеряем?
— Вах, — процедил сквозь зубы Джавдет и с силой загнал кинжал в ножны.
— Пленного связать, уложить на плащ-палатку, — приказал Тимур стоящим рядом с ним боевикам. Но, видя их недовольство, добавил: — И не приведи Аллах, если вы ему что-то сломаете или задушите. Все ответите. Поняли?
— Поняли, — угрюмо ответили моджахеды.
Через пять минут остатки отряда Джавдета, унося пленного и раненых, покинули поселок Пастуший. Они недалеко ушли в горы, когда в центре поселка упал крупнокалиберный снаряд. Мощный взрыв разметал несколько домов. Вслед за первым снарядом на брошенный населенный пункт обрушился огненный ураган.
Наконец-то дивизион «Мета-С» получил сигнал НЗО.
Часть 2. КАВКАЗСКИЙ ПЛЕННИК
Каждый проходит через страх и смелость. Все зависит от индивидуального, духовного состояния и обстоятельств.
М. Ояма. «Философия карате»
Нога в некогда модной туфле на тонкой подошве ступила на грязно-серый тающий снег. И в ту же секунду провалилась вниз, в ледяную талую жижу.
— A-а, чтоб тебя, — раздраженно выругался Анатолий Сафин, молодой мужчина тридцати трех лет, выше среднего роста, худощавый, с небритым одутловатым лицом и темными «мешками» под глазами.
Нет, жизнь к нему явно неблагосклонна. Еще недавно он носил модное пальто из ирландской шерсти, костюмы от Валентино, питался в лучших ресторанах и ездил на «нулевой» «Мазде» цвета мокрый асфальт. Теперь «Мазда» стоит искореженная на милицейской штрафплощадке, он носит дешевую турецкую кожу и питается хот-догами в «тошниловках».
