Ночью снова пришел хозяин, теперь он был одет, что называется, по-походному: короткая кожаная куртка на меху и видавшая виды матерчатая фуражка.
— Все готово, машину прогреем, и можно ехать, — произнес он.
— Отлично, по коням, — сказал Тимур, он уже облачился в одежду, в которой приехал из Москвы. Виктору тоже пришлось надеть гражданскую одежду: старые джинсы, свитер с размытым узором, серый китайский пуховик и вязаную спортивную шапочку. От армейского обмундирования остались только высокие ботинки на шнурках, впрочем, такие сейчас многие носили. На этот раз на нем уже не было кандалов, вместо этого запястье правой руки было стянуто наручником, прикрепленным к левой руке Хохи.
Во дворе боевиков ждала допотопная, но все еще крепкая «двадцать первая» «Волга» стандартного серого цвета.
Тимур сел рядом с водителем, Виктора затолкнули на заднее сиденье, боевики сели по бокам.
Когда машина выехала со двора, Виктор успел заметить табличку на углу дома: «Мичурина, 18». С этого момента он полностью сосредоточился, стараясь не пропустить название населенного пункта.
«Волга», немного попетляв по улочкам станицы, наконец выбралась на трассу и, прибавив газу, помчалась вперед, разрезая темень светом фар.
Через минуту проплыл указатель «Станица Вольная» с красной полосой, обозначающей выезд из данного населенного пункта.
Теперь Савченко смотрел только перед собой на ненавистную шею Тимура Гафурова и беспрестанно повторял про себя «Станица Вольная, Мичурина... 18», собираясь в будущем отблагодарить своих новых «знакомых».
Приехав уже на Ставропольский железнодорожный вокзал, лежа на полке в купейном вагоне, Виктор неожиданно спросил у Гафура:
— Слушай, Тимур, а что это за мужик меня фотографировал?
Сидящий на нижней полке Тамерлан поднял глаза и вопросительно посмотрел на пленника, потом улыбнулся и произнес:
— Это журналист Анатолий Сафин, в будущем мечтает стать звездой международной величины.
«За мой счет наверняка», — подумал Виктор, прекрасно понимая, что, раз ему все показывают и рассказывают, в живых его никто не собирается оставлять. Теперь, кроме адреса, он еще должен запомнить фамилию и имя журналиста...
Часть 3. АНТИКИЛЛЕР
Человек — одухотворенное оружие.
Военный теоретик Сунь Цзы (Древний Китай)
Гостиница «Славянская вольница» была небольшим пятиэтажным зданием, выстроенным возле трассы на юге Москвы в виде буквы П. Хотя сама гостиница была новая, но построена на фундаменте заложенного еще в семидесятых годах общежития фабрики резиновых изделий. Проект был утвержден, фундамент заложен, подведены коммуникации, но дальше дело почему-то не пошло. Технику вывезли, деревянный забор растащили. Больше двадцати лет заброшенная стройка стояла мертвым грузом, постепенно превращаясь в свалку.
Все изменилось в одночасье, территорию снова обнесли, но уже не деревянным забором, а бетонными ограждениями. Была выставлена охрана из десятка мордоворотов, пригнана строительная техника, в основном импортного производства, появились строители, и закипела работа в три смены. Днем и ночью шли грузовики со строительными материалами. Бдительная охрана следила не только за тем, чтобы не разворовали эти самые материалы, но и за тем, чтобы строители работали, а не употребляли горячительные напитки. В результате через год была открыта гостиница «Славянская вольница», которая по сравнению с гигантами гостиничного бизнеса была недомерком (всего пять этажей), но у нее были свои преимущества. Расположенная за Кольцевой дорогой, гостиница считалась уже не в Москве, а в области, где не был распространен драконовский закон о милицейской регистрации, что весьма привлекало приезжих, решивших задержаться в столице по каким-либо делам. Поэтому знающие люди (ловеласы, сексуально озабоченные отцы семейств и любовники) ехали сюда отовсюду, чтобы снять на несколько часов комфортабельный номер.
Несмотря на название «Славянская вольница», постоянно проживающих славян здесь не было. В основном жили представители кавказских народов, им даже было выделено все левое крыло здания. Хотя и ходили слухи, что горцы — народ своевольный и своенравный и там, где они живут, жди дебошей и разборок, в «Вольнице» постояльцы вели себя подобающим образом. Если они пили или развлекались с женщинами, то все это происходило за дверями их номеров и никоим образом не выходило за пределы оных.
Злые языки поговаривали, что эта гостиница принадлежит объединенной кавказской мафии и построена на их деньги. К тому же многие постояльцы являлись кунаками этой самой мафии и не платили ни копейки за проживание. А чтобы не нести убытков, мафиози решили правое крыло сдавать любителям кратковременных любовных утех.
На четвертом этаже в просторном одноместном номере у окна, выходящего на автостоянку, стояла молодая женщина. Тамара Борисова, миниатюрная, коротко стриженная блондинка с большими глазами пронзительного изумрудно-золотистого цвета. В свои тридцать пять лет она многого добилась: имела восемнадцать лет трудового стажа, столько же лет была замужем, и, как результат этого брака, была дочь семнадцати лет, с которой она была очень дружна. Достигнув пика женской зрелости, она получила от жизни все, что можно было: просторную трехкомнатную квартиру в центре, машину (пусть «Таврия», зато своя, личная), дочь училась в престижном вузе. Сама Тамара сделала карьеру — старший эксперт по маркетинговому анализу в крупнейшей туристической фирме Москвы. При этом умудрилась сохранить стройную фигуру и упругую, пусть не очень большую, грудь. Несмотря на ее небольшой рост, мужчины всегда заглядывались на нее.
...Василий Погожин был невзрачным мужичком маленького роста сорока девяти лет. За прожитые годы он приобрел пять судимостей за мелкие кражи, с десяток специальностей, в основном полученных в местах отбывания наказаний, и прозвище Ежик за заостренную физиономию и торчащие в разные стороны редкие волосы. Несмотря на юридическую классификацию «вор-рецидивист» (все-таки пять судимостей), никаким рецидивистом он не был. Воровал же за компанию со своими знакомыми собутыльниками, чтобы никто не посмел сказать, как в той рекламе, «ты, Васька, халявщик». Нет, Васька, как Леня Голубков, был партнером, за что и сидел, осваивая новые профессии для нужд народного хозяйства.
Последний срок Вася оттянул пять лет тому назад, вернулся в родные пенаты, а там... Коммунальная квартира, где прошло его детство, отрочество, откуда, как правило, оперативники из родного районного отделения милиции уводили его в наручниках, чтобы он снова вернулся через несколько лет, была уже продана. В ней был сделан евроремонт, и жили в ней барыги, которых теперь называли «новыми русскими», а прежние жильцы были расселены по другим адресам.
Погожин направился прямиком к начальнику ЖЭКа. Высокий, толстый человек с красным обрюзглым лицом сидел в своем кабинете и пил чай из граненого стакана, он тяжело отдувался и обильно потел — верный признак того, что вчера он основательно «нагрузился». На посетителя в потертом полупальто и мятой, видавшей виды кепке, он смотрел ничего не понимающим взглядом, продолжая пить чай.
