Федоров почти бегом направился к штабному бункеру, где находился командир разведвзвода Артем Кудрин, носивший грозное прозвище Атаман Кудеяр. На самом деле он был полным антиподом своему прозвищу — на боевые не ходил, доверив управление разведгруппами сержантам. Сам же все время обитал в командном бункере, пользуясь дружбой с начальником штаба, и выслушивал подробные доклады, добросовестно писал рапорты и представления к наградам на отличившихся. В дела разведчиков Кудеяр не вмешивался, что вполне устраивало последних.
В блиндаже было жарко натоплено, разведчики, разрядив снаружи оружие, шумной гурьбой ворвались внутрь. Возле самых дверей раскаленная печь, в центре находился дощатый стол, который служил разведчикам на все случаи жизни. Дальше шел жилой отсек с двухъярусными нарами. Здесь, как на подводной лодке, вернувшиеся с поиска отдыхали, пока их товарищи находились на боевых.
— Явились, пропажа, — увидев вошедших, воскликнул сидящий в центре стола Евгений Волков, плотно сложенный здоровяк с красивым юношеским лицом, выполнявший сегодня обязанности дневального. — Вас только за смертью посылать.
— Заткнись, салага, — рявкнул на него Морозов, с грохотом бросая на стол пулемет.
— Да я... — попытался оправдаться Волков. Но усевшийся рядом младший сержант Валиулин хлопнул его по плечу и почти дружески сказал:
— Ты, братела, сейчас дневальный. Поэтому хватай бачки и дуй на камбуз за рубоном. Мы голодные как волки.
Волкову ничего не оставалось делать, как, накинув на плечи бушлат и захватив два ядовито-зеленых бачка-термоса, направиться на камбуз.
Разложив оружие на столе, разведчики занялись его чисткой, снимая нагар после долгой стрельбы и смазывая механизмы.
Раздевшись до тельняшки, Виктор Савченко остервенело орудовал шомполом, не принимая участия в общем разговоре, где, как всегда, был заводилой Морозов. Его мысли были далеко, он возвращался в свое недавнее прошлое. То самое прошлое, из которого его вырвали, определили на Северный флот. Впрочем, он сам туда рвался, написал заявление в военкомат. Тогда Виктор хотел быть похожим на своих друзей, которые были старше его и уже отслужили армию. Особенно ему импонировал Гном. Двухметровый верзила, воевавший в Чечне в разведке морской пехоты, вернулся оттуда кавалером ордена «Мужества». Гном обратил внимание на соседского мальчишку, тощего дохляка-компьютерщика, которого постоянно обижали сверстники. Бывший разведчик привел Виктора в секцию карате, которую вел его друг Сергей Сурмий, недавний чемпион России в среднем весе, прозванный уважительно друзьями Сэнсэй. Виктор, получивший прозвище Пистон, как самый младший, познакомился там же с Бадуном, спившимся телохранителем, бывшим инструктором отряда «Витязь». Прапором, десантником из ЗГВ.
Почти три года Виктор ходил в секцию, общался с ветеранами, которые мечтали заработать денег и уехать в Иностранный легион за «французскими паспортами». Втайне Пистон надеялся, что они не уедут до тех пор, пока он не отслужит «срочную», а вот тогда...
Потом неожиданно появился Зуб, который выдал себя за бывшего легионера и рассказал им множество побасенок. Они ему поверили, подставились, как последние лохи. Зуб подбил «ветеранов» ограбить инкассаторский броневик, якобы заработать денег на дорогу «до городу Парижу» и отложить немного на «черный день». «Ветераны» согласились, в результате это вылилось в кровавый сериал с подставой и трупами. В последний момент, когда захваченные деньги они собирались отдать ГУБОПу, Гном отправил Виктора домой, а там его «забрили» в морскую пехоту.
Через месяц мать написала, что «ветераны» погибли в бандитской разборке. Судя по письму, напоследок они устроили «кровавую харчевню». Родственники погибших, побывавшие на опознании трупов, рассказывали о десятке убитых бандитов. В письме ничего не говорилось о Палыче, старом медвежатнике, который оказался втянутым в эту историю тем же Зубом. Старик помогал им выбраться из этой ситуации, но, видно, не судьба. Как говорил Сэнсэй: «Что предначертано, того не изменить». Теперь Виктор думал о том, как он после демобилизации разыщет старика и выяснит, что же произошло на самом деле...
— Заканчивай чистку, Волк жратву притащил! — во всю мощь своих легких гаркнул Морозов и тут же громким щелчком захлопнул ствольную коробку пулемета. Разведчики один за другим заканчивали чистку и, поставив автоматы на предохранитель, устанавливали в специальные ячейки возле нар. Закон войны требовал держать оружие под рукой.
Убрав свой автомат, Виктор вытер руки чистой ветошью, вытащил из голенища сапога ложку и сел за стол.
Исполняющий обязанности дневального, Евгений ловко орудовал черпаком, разливая борщ алого цвета с разваренной картошкой, капустой, на поверхности плавали янтарные кусочки зажаренного сала — шкварки, вокруг которых, отражая свет коптилок, плавали разноцветные пятна жира.
Вдохнув ароматный дымок, поднимающийся над котелком, Савченко почувствовал, как желудок свели голодные спазмы.
Пока бойцы рассаживались, Виктор Климов, помогая дневальному, длинным тесаком нарезал хлеб. Его длинные музыкальные пальцы умело разделывали буханку серого хлеба на ровные прямоугольные кусочки, которые тут же распределялись среди бойцов.
Под сводами блиндажа ритмично застучали ложки, голодные морпехи за обе щеки уплетали вкусное горячее варево.
— Добавки можно? — первым с борщом расправился низкорослый Феофанов. Встав из-за стола, он был вровень с сидящим рядом Морозовым.
Пулеметчик на мгновение оторвался от своего котелка и, хлопнув Феофанова по плечу, рассмеялся:
— Ну и силен ты жрать, Фофан!
— А че? — невозмутимо ответил тот, не отрывая взгляда от котелка, в который Волков наливал добавку. — Сам же говорил: «Море сильных любит, а сильные любят поесть».
Под сводами блиндажа грянул дружный смех разведчиков. На второе были макароны по-флотски с говяжьей тушенкой и жареным луком. Разведчики в батальоне были на особом счету, поэтому с добавкой проблем не было.
После макарон перейти к чаю не успели — в блиндаж ввалился Дядя Федор в сопровождении штабного старшины Варакуты, двухметрового великана с крючковатым носом и большими, слегка навыкате карими глазами, делавшими его похожим на гигантскую птицу.
Старший прапорщик относился к разведчикам по-доброму, в недавнем прошлом сам разведчик, участник нескольких военных кампаний, в том числе и первой Чеченской. Перед отправкой в Дагестан он был уволен в запас в связи с выслугой лет. Никто не знает, на какие «рычаги» пришлось надавить Варакуте, но на войну его взяли. Правда, комбат Вавилов, не желая брать грех на душу, перевел Варакуту из разведчиков в тыловики.
— Мы уже порубали, — привстав из-за стола, сказал Валиулин Федорову. И, указав на стоящие в углу бачки, добавил: — Осталась твоя пайка.
— Не надо, — отмахнулся Дядя Федор. — Я с Макарычем в штабе перекусил
По раскрасневшемуся лицу замкомвзвода было видно, что они со старшиной успели не только перекусить... И, как бы в подтверждение этой догадки, Федоров достал из-под расстегнутого бушлата плоскую алюминиевую флягу.
