Виктор, еще с детства интересовавшийся стрелковым оружием, сразу распознал системы. Он определил два самодельных чеченских пистолета-пулемета «борз», чем-то напоминающих немецкое оружие времен Второй мировой войны. Дальше шли три миниатюрных чешских «скорпиона», любимое оружие террористов. Остальное оружие было пистолетами советского производства.
Хохи помахивал возле лица пленника импортным «скорпионом», Имрам, получивший «стечкина», профессионально извлек пистолет из пластиковой кобуры, защелкнул крышку и примкнул к рукоятке в виде приклада.
Гафуров спрятал в подмышечную кобуру угловатый «глок», потом повернулся к боевикам и что-то коротко по-вайнахски приказал, те, пряча под одеждой оружие, разошлись в разные стороны.
«Оцепление выставил», — отметил про себя Виктор. Тимур подошел к Ларисе, стоявшей неподалеку от пленника, и громко произнес:
— Останешься возле машины.
— Я пойду с вами, — попыталась возразить женщина, но, увидев суровый взгляд своего любовника, покорно отошла и села в салон «БМВ». Закурив, она стала наблюдать за мужчинами, удаляющимися в глубь леса.
Идти пришлось недолго, отойдя от машин метров на триста, они оказались на небольшой, продолговатой формы, как будто на нее уронили гигантское яйцо, лужайке, в конце которой стояла сухая березка, к ее стволу был прибит фанерный щит.
— Вот, это то, что надо, — указывая на березу, произнес Сафин. Подойдя поближе к дереву, он извлек из-под куртки свернутый в рулон плакат. Развернув плакат, на котором был изображен Бахрам Джамбеков, он приладил его к щиту.
— Ну вот, теперь порядок, — к Виктору подошел Тимур, протягивая ему пистолет Макарова. — Сейчас отстреляемся, потом экскурсия по Москве и в гостиницу отдыхать перед акцией.
— И скоро акция? — спросил Савченко, оттягивая затвор пистолета. Оружие держал вполне уверенно, в конце концов, не олигофрен же он, чтобы после стольких часов тренировок (за это время можно было научить медведя или обезьяну) не уметь пользоваться пистолетом.
— У нас как у летчиков, — глядя куда-то мимо Виктора, произнес Тимур. — Когда разрешат, тогда и проведем акцию.
— Так, все из кадра, — закричал Сафин, поднимая свой фотоаппарат. — Начинаем съемку.
Все отпрянули от пленного, как будто он был по меньшей мере прокаженный. Виктор взвел курок и осмотрелся боковым зрением, по сторонам от него стояли Хохи и Имрам, держа свое оружие на изготовку, направляя его в спину пленника.
Это была беспроигрышная ситуация для чеченцев, как бы Виктор ни дергался и ни пытался изобразить из себя «Лимонадного Джо», больше одного выстрела сделать ему не дадут, изрешетят.
«В общем-то, сейчас это и не надо, теперь время играет на меня». — Виктор поднял пистолет, зажмурив левый глаз, поймал в прицел березу, растущую чуть поодаль от мишени, потом плавно потянул на себя спусковой крючок. Грохнул выстрел, затем еще один, и еще, и еще...
Когда после восьмого выстрела ствольная коробка отъехала назад, обнажив дымящийся ствол пистолета, Виктор криво усмехнулся и посмотрел в объектив фотоаппарата.
— Браво, — закричал довольный Сафин, — последний снимок прямо для голливудского блокбастера.
— Да, действительно, — согласился подошедший Тимур, указав на мишень, добавил: — Но по-прежнему стреляешь ты из рук вон плохо. Только один раз зацепил мишень, да и то с краю.
«Зато в березу засадил оставшиеся семь», — мысленно огрызнулся Виктор.
Сухо щелкнул неожиданный выстрел, тяжелая винтовочная пуля продырявила портрет, оставив во лбу улыбающегося Бахрама Джамбекова черное отверстие размером с пятак.
Боевики с Гонзой и Сафиным мгновенно рухнули на землю. Стоять остались Тамерлан и Савченко, они синхронно обернулись на звук выстрела.
На крыше «БМВ» была установлена диковинная винтовка с оптическим прицелом. Лариса, увидев, что на нее смотрят, приветливо помахала рукой. Тимур погрозил ей беззлобно кулаком, а Виктор тут же сообразил, откуда взялся такой специалист.
«Снайперша, сука», — с ненавистью подумал он.
— Кончай валяться, едем в Москву на экскурсию, — скомандовал Тамерлан, забирая у Виктора пистолет.
— Дима, ты серьезно решил ехать в Москву? — спросил Урис, наблюдая, как его друг облачается в новые заграничные вещи, которые Абрам Самуилович привез полчаса назад из столицы.
— Да, Абраша, еду, — коротко ответил Лескин, поправляя галстук перед зеркалом.
— Оно тебе надо на старости лет? По тюремной шконке соскучился? Ты же во всесоюзном, тьфу ты, в федеральном розыске, — продолжать канючить старый еврей.
— Ты это серьезно? — удивился Дмитрий Павлович. И увидев, что Урис утвердительно кивнул головой, продолжил: — Сколько я тебе говорю, смотри серьезные программы, а не сериалы сопливые. Сейчас в Москве кого только нет. Да и кто помнит, что полтора года назад меня объявили в розыск?
— Кому надо — тот помнит, — не сдавался Урис.
— По крайней мере не менты, — ответил Лескин, надевая на голову дорогую фетровую шляпу.
— Ну а почему ты не думаешь, что хохма с Пистоном элементарная подстава?
— Во-первых, если бы меня хотели взять, то взяли бы у тебя в доме, сейчас это делается очень просто. В крайнем случае повязали бы на платформе, куда я сам вылез. Но не взяли.
— А если их интересуют исчезнувшие миллионы? И через пацана хотят их выудить?
— Абраша, — старый медвежатник с укоризной посмотрел на своего приятеля. — В конце концов, кто это такие мои невидимые враги?
— Ты что, Дима, совсем склерозный?! — взвился Урис. — Ты же сам говорил, его взяли за «хобот» чеченцы. Естественно, эти звери с него потребовали выкуп, когда он попал в плен. Пацан и раскололся.
— Да нет, про «зелень» он ничего не знает. Тем более что за солдата-«срочника» девять «лимонов» слишком круто. За эти бабки я на них всю блатоту московскую натравлю. Да так, что инквизиция вместе с репрессиями Берии покажется им не более чем развлечения пионеров-любителей.
— Неугомонная душа, — безнадежно махнул рукой Урис. — Все думаешь, что тебе двадцать лет.
— Не волнуйся, Абраша, все обойдется, — попытался утешить друга Дмитрий Павлович, но тот отвернулся и вышел в соседнюю комнату.
Лескин, пожав плечами, взял кейс из крокодиловой кожи, последняя деталь его делового прикида. Старый вор не зря взял сутки на тайм-аут, необходимо было осмыслить сложившуюся ситуацию и наметить хотя бы предварительный план действий. Теперь он все осмыслил и ехал в Москву не вслепую, план у вора по прозвищу Ключ был. Оставалось только привести его в действие.
Выйдя из дома, Дмитрий Павлович прикрыл дверь и не спеша направился в сторону железной дороги. До электрички было еще время...
Едва забрезжил рассвет, Ежик выбрался из своего убежища и, слившись с утренней людской массой, направился к себе на квартиру.
