— Бред. И им бредит большая часть местной интеллигенции. И неустанно его проповедует.
— А как же русская партия? Я читал…
ли… Сейчас целая комиссия создана, для того чтобы | австрийские зверства расследовать. Естественно, что из-за такой политики властей позиции русской
— Есть и русская, их здесь зовут «москвофилы». Но наших союзников местные власти не жаловали. И если до войны с ними боролись относительно цивилизованными методами, то с началом военных действий их стали пачками отправлять в тюрьмы, а то и просто убивать — без суда и следствия. Мы, когда в город вошли, из тюрьмы около двухсот «москвофилов» освободили. Они нам такого порассказывали… Сейчас целая комиссия создана для того, чтобы австрийские зверства расследовать. Естественно, что из-за такой политики властей позиции русской партии в крае были весьма шаткими. Русофилам на любом поприще власти ставили препоны. Если австрияки начинали подозревать чиновника в любви к России, его просто выгоняли со службы. Студентам-москвофилам не давали закончить образования. Ну а с началом войны, как я уже говорил, наших сторонников стали просто уничтожать физически. Поэтому среди интеллигентных людей приверженцев русской идеи очень мало. В основном это сельские священники. А теперь посудите сами: во Львове две трети поляков, которым нас любить не за что, пятнадцать-двадцать процентов евреев, у которых причин для такой любви еще меньше, и около двадцати процентов русинов, из которых большая часть оболванена украинской пропагандой.
— Но газеты же писали, что наши войска встречали цветами!
— Да, встречали. И хлебом-солью встречали, и даже виноградом. Но вы бы видели, какие при этом у них были рожи! Впрочем, люди низшего сословия сразу же нашли с нашим войском общий язык. Поляки и русины из простонародья, а особенно их барышни, к нашим солдатам относятся весьма и весьма лояльно. Здешние дворники угощают служивых водкой из денатурата, а горничные и кухарки с удовольствием принимают их ласки. А вот интеллигентная публика поначалу глядела на новую власть по-волчьи. Но за тот месяц, что мы здесь, нам удалось и их к нам отношение улучшить. Видите-ли, Львов — город чиновничий, и с приходом наших войск очень значительная часть его населения осталась не у дел. Австрияки перед отступлением выплатили своим чиновникам жалованье за сентябрь и на этом успокоились. А торговцы, пользуясь неразберихой, которая сопровождает всякую смену власти, попрятали товары, рассчитывая на дефицит и повышение цен. Ну, цены и выросли, причем катастрофически. Деньги у австрийских «высокоблагородий» и «превосходительств» кончились быстро, и их семьи буквально стали голодать. Узнав об этом, военный генерал-губернатор распорядился организовать бесплатные столовые. Сейчас в них обедает треть населения города. А львовским солдаткам наша администрация бесплатно раздает муку и сахар. Представляете? Ее муж ушел в кайзеровские войска или вообще — в «стрельцы», проливает кровь наших солдат, а она — ругается с интендантским офицером из-за того, что дармовая мука не так бела!
— В стрельцы?
— Да. «Сечевые стрельцы» — так называются австрийские охотнические команды из русинского населения.
— А с преступностью в городе как?
— А вот с преступностью мы боремся успешно. Военное право помогает. Грабителей вешаем, воров — расстреливаем. Вот недавно был случай. Наш солдатик пришел на Краковский рынок, приценился к чему-то, достал кошелек, а в это время какой-то еврейчик этот кошелек выхватил — и наутек. Солдатик — за ним. Жулик забежал в дом, да и выстрелил из подъезда в солдата, к счастью, безрезультатно. На выстрел со всех сторон сбежались другие солдаты, подъехали казачки. И тут из того дома, куда скрылся вор, по ним начали стрелять! Наши, естественно, ответили. Потом зашли в дом, арестовали всех, там находившихся, морды им понабивали, квартиры обыскали… Кой-чего, конечно, прихватили, не без этого. Но их тоже можно понять! Еврейчикам бы после этого успокоиться, так нет! Из трех домов на Валовой начали стрелять по окнам нашей комендатуры. В общем, довели нас до решительных мер. В первую очередь генерал-губернатор потребовал четырех евреев-заложников. Те дома, из которых стреляли, его сиятельство повелел секвестировать в казну, а всех жителей оттуда выселить в течение месяца. Также было дано распоряжение всем владельцам ресторанов и магазинов в течение трех дней сложить запасы алкоголя в отдельных помещениях, после чего ваш покорный слуга эти помещения опечатал. Кстати, как вам коньяк?
— Превосходный!
— Местный, фирмы Бачевских, поставщиков двора его кайзеровского величества. Ну так вот. После этого случая львовские евреи поняли, что воровать у русских солдат и стрелять по ним не следует, и пока, — тут Ясевич постучал по деревянной ручке кресла, — ничего подобного во Львове не наблюдалось.
— Да… Жаль, что в Москве военное право не действует.
— Жаль не жаль, а военное положение жизнь вам заметно облегчит. Только злоупотреблять им не нужно. Теперь непосредственно о вашей службе. В городе создается сыскное отделение. В вашем подчинении будет десять нижних чинов и надзирателей. Пока в наличии только трое. Кроме этого, я приказал передать в ваше распоряжение троих вольноперов, поступивших в войска из чиновников. Задействуете их в канцелярии. Также вы имеете право привлечь необходимое количество вольнонаемных служащих из числа местного населения. Единственное требование — не брать на службу евреев. На наем агентов и канцелярию ежемесячно будете получать по пятьсот крон. Согласно обязательному постановлению военного губернатора, за одну крону должны давать тридцать копеек. Хождение русских денег является обязательным, и за отказ от их приема или занижение официального курса предусмотрена ответственность — штраф или арест. Служащим более чем по сто крон не платите, и на такое жалованье найдется много желающих — народ бедствует. Меня недавно вез извозчик, который при кайзере служил в какой-то канцелярии и имел чин, равный нашему надворному советнику! Представляете? Мы разговорились, и он рассказал, что, не имея средств к существованию, вынужден был заняться извозом, благо имел собственную закладку. Сыскное будет располагаться в полицейском управлении города. Это на Казимировской, дом двадцать, недалеко отсюда. Там для вашего отделения выделено четыре кабинета. Есть пишущая машинка, правда, с латинским шрифтом, я уж не знаю, удастся ли вам ее использовать. Чинам сыскного положен бесплатный проезд на трамваях, вам выдадут особые проездные документы. Расходы на извозчиков, связанные со службой, будут компенсироваться. Я приказал участковым приставам всякую мелочь вам не передавать, поэтому заниматься будете только «выдающимися» преступлениями. Крупные кражи, грабежи, разбои, не дай бог, убийства. Жить будете также на Казимировской, мы сняли для вас квартиру рядом с участком. Прислугу наймете сами. Положите ей сорок крон, и она будет вам руки целовать. Столоваться лучше в «Ренессансе», это на улице Третьего мая. Я сам там обедаю. Еще коньячку?
— Позвольте отказаться.
— Как скажете. А я, с вашего позволения…
Капитан налил и тут же ловко опрокинул рюмку.
* * *
Дел было столько, что первую неделю Тараканов ночевал в кабинете. Ему одновременно приходилось решать две задачи: с нуля организовывать сыскное отделение и заниматься раскрытием преступлений. И если первая задача с трудом, но решению поддавалась, то со второй получалось из рук вон плохо.
