Когда Тараканов пришел в парк, Рубан его уже ждал. Они укрылись от любопытных глаз в глубине одной из пустынных аллей, и агент стал делиться информацией. Одно из сообщений Захара Тараканова заинтересовало особо. В городе появилась группа кавказцев, скупавшая оружие и боеприпасы.
— Добрi бренькачi дають, за кpiс — тридцять рублiв, за сплювач — двадцять.
[7]
Поручив Захару установить личности кавказцев и место их жительства, Тараканов направился на службу.
Несмотря на разгар буднего дня, народу на улице было много. Больше всего, конечно, было людей в солдатских и офицерских шинелях, но и штатская публика была весьма многочисленной.
Он неторопливо шел по улице и рассматривал прохожих.
«А все-таки хороши, чертовски хороши эти львовянки!» — думал коллежский секретарь, провожая взглядом очередную симпатичную пани. И тут он понял, что упустил. «Сумочка! У каждой дамы при себе непременно должна быть сумочка. Они без ридикюля шагу на улицу не сделают. Это мы можем бумажник и носовой платок в карман сюртука положить, а у них в сумках целый склад вещей. А при погибшей сумочки не было. Куда же она подевалась? Если сумка на мостовую вместе с хозяйкой упала, то ее, конечно, мог кто-нибудь из прохожих прихватить. Но по заключению доктора, — барышня цеплялась руками за ограду. Значит, сумку в руках держать не могла. А на галерею она, скорее всего, поднялась добровольно — затащить туда человека силой тяжело, больно узка и крута лестница. А панночка была молодой, здоровой и сильной. Из всего этого следует, что сумка осталась на галерее. А оттуда ее кто-то унес. Кто? Кто-то из нижних чинов полиции при осмотре? Возможно, но маловероятно. Люди по полиции, конечно, всякие служат, но в Галицию самых лучших старались отбирать. Да и совсем надо быть негодяем, чтобы такое учинить. Значит, сумку унес убийца. Зачем? Чтобы затруднить установление личности убитой. А куда он ее мог деть? Да куда угодно. Спрятал под пальто, а по дороге — выкинул.
Это если убийца со стороны. А если кто-то из сторожей? Зачем барышне среди ночи нужно было заходить в костел и тем более лезть на галерею? Другое дело, если ее туда сторож привел. Вышел на улицу, увидел девицу, заманил на башню, попросил быть с ним ласковой. Барышня ему отказала — может, в цене не сошлись, может, святотатствовать не хотела, а может, вообще не из курв, а на галерею пошла вечерним Львовом полюбоваться. Ну, пьяный сторож и взбесился — избил ее и сбросил вниз. Куда он в этом случае дел сумку, куда выкинул? Реки в городе нет. В ближайшую подворотню, в урну? Тогда бы сумку дворники давно бы нашли и Верозубу принесли. Хотя могли, конечно, и себе оставить. А стал бы вообще убийца сумку выкидывать? Нет, не для этого он ее с галереи унес. Забирая сумку, убийца хотел, чтобы никто ее не увидел, а иначе и смысла ее забирать не было. Ведь по сумке, по ее содержимому можно установить личность убитой. Вывод? Сумку или хорошо спрятали, или уничтожили. А если уничтожили, то как? Способ только один: сожгли. Надо порыться в печке».
Тараканов покрутил головой, соображая, в каком направлении нужно ехать, собрался было перейти улицу, но вспомнил про левостороннее движение и чертыхнулся. Свободного извозчика он увидел буквально через пару минут.
— К Эльжбете!
* * *
Из всей прислуги в церкви находился только Ремигий. Языковой барьер помешал Тараканову узнать, где остальные.
— Где у вас тут печка? Печь, понимаешь?
Поляк закивал и, поманив Тараканова рукой, повел за собой.
Относительно небольшая печка располагалась в подвале костела. Нагретый ею воздух проходил по специальным каналам, проложенным в стенах собора, и выходил на улицу едва теплым. Такая система отопления позволяла значительно экономить топливо.
Тараканов открыл дверцу топки и заглянул внутрь. Топочное отверстие было засыпано золой на вершок. Коллежский секретарь взял стоявший рядом совок и выгреб золу прямо на прибитый к полу железный лист. Потом он открыл поддувало и проделал эту же операцию и с его содержимым.
— Есть у вас сито?
— Sito? Nie.
[8] — Поляк уставился на полицейского с недоумением.
— Тогда давай ведро. Ведро у вас должно быть.
— Tak, mamy wiadro.
[9]
Поляк ушел и через несколько минут вернулся с большим ведром. Тараканов стал наполнять ведро золой. Из золы выглянул обугленный кусочек плотного картона или коленкора. Сыщик отложил совок и, аккуратно взяв его в руки, перевернул. На обороте картонки виднелись коричневые от огня буквы: «…klady z dykcji i…»
— Что это еще за клады? Не знаешь?
Ремигий пожал плечами и покрутил головой.
— Вот что, друг мой, собирайся, со мной пойдешь.
— Nie moge zostawic kosciola.
[10]
— А мы городового позовем, он посторожит. Пойдем, пойдем. И ведро прихвати.
* * *
Прежде всего он поехал в Георгиевский участок и попросил пристава организовать в церкви засаду, заверив, что сразу же, как только прибудет в сыскное, распорядится заменить участковых городовых сыскными. Коллежский регистратор Мощинский в этот раз был на месте, и при его помощи Тараканову удалось узнать от сторожа, что все его коллеги разошлись по домам и вернутся в костел к шести часам вечера. Откуда-то раздобыли решето, и здесь же, в участке, начальник сыскной полиции просеял добытую из печки золу. Труд этот напрасным не оказался: нашлось несколько металлических заклепок и замочек от дамской сумочки. На извозчике Тараканов отвез Ремигия в полицейское управление, где выписал постановление об его аресте.
В управлении его уже ждал Хмелевский. На своем ужасном немецком поляк сообщил начальнику, что кражи шуб из кафе «Сити» им, совместно с околоточным надзирателем сыскного отделения Беспеченским, раскрыты, вор задержан с поличным. Беспеченский оформляет бумаги.
— Дзенькую, пан Хмелевский, дзенькую бардзо!
[11] Но дать вам время на отдых, к сожалению, не могу. Как я понимаю, вы с Хаузнером сегодня не виделись?
— Нет.
— Тогда введу вас в курс дела.
Тараканов рассказал об убийстве и об обнаруженном куске картона.
— Я думаю, что сумочку в печке сжег не посторонний, а кто-то из сторожей. Я задержал одного из них, других на месте не было. Они должны явиться в костел к шести часам. Там их ждет засада. Все сторожа поляки, поэтому вам, пан Хмелевский, надо будет их дождаться и с ними побеседовать.
