— Слушаюсь, пан начальник. Только разрешите хотя бы на часок домой сходить.
— Ну что ж, сходите, полтора часа у нас в запасе есть.
* * *
Утром следующего дня Тараканов распорядился снять засаду. Было ясно, что студент в церковь не придет. Двое его товарищей, как и говорил Вишневский, прибыли на службу к шести часам, а юноша так и не появился.
Все трое поляков утверждали, что не знают ни фамилии Янека, ни места его жительства — живет он где-то в Лычаковском предместье, а на какой именно улице — им не ведомо. На службу он прибыл с запиской, подписанной его преосвященством епископом Бильчевским. В записке, конечно, были указаны и имя, и фамилия, но она, к сожалению, не сохранилась.
Тараканов порывался ехать к епископу немедленно, но Хаузнер его отговорил.
— Поздно уже для таких визитов, пан начальник. Да и не по чину вам. Как бы не было неприятностей. Вы лучше обо всем градоначальнику доложите, пусть он вам этот визит и устроит.
Осип Григорьевич подумал-подумал и согласился.
Никаких сведений, которые могли бы пролить свет на личность убитой, бывший инспектор криминальной полиции не добыл. Единственное, что ему удалось установить, — это то, что погибшая носила византийский крест.
Обрывок надписи на полусгоревшем картоне бывшие австрийские полицейские перевели как «примеры по дикции…»
Тараканов задумчиво спросил:
— Примеры по дикции? Что это может значить?
Хаузнер пожал плечами:
— А бог его знает. Может, девушка страдала нарушением дикции и записала в тетрадку различные выражения для ее исправления?
— Скороговорки? Как будет по-польски «скороговорки»?
— Lamance jezykowe.
— Тогда бы она так и написала.
— Ну почему? Там могли быть не одни скороговорки, а другие словосочетания. Дикцию не только скороговорками правят. Наверное.
— Хорошо. Значит, надо проверить врачей, которые лечат таких больных. Как они называются?
— Дефектологи. Их в городе очень мало, я думаю, два-три, не больше.
— Значит, искать будет легче. Итак, распределяем роли. Я послал в прозекторскую нашего фотографа, он приведет в порядок лицо погибшей и снимет с нее карточку. Фотограф к утру обещал управиться. Вы, пан Хаузнер, завтра возьмете снимок, найдете этих дефектологов и узнаете, не была ли погибшая их пациенткой. Ну а вы, господин Хмелевский, весь завтрашний день должны посвятить работе с задержанными. Вытрясите из них все, что можно. Особенно меня интересуют любые сведения о студенте. Ну а я завтра пойду к его преосвященству.
— Вы видели, пан комиссар, что у меня в приемной творится? Люди разговора со мной часами ждут. Австрийская власть ушла, русской они не доверяют, а в городское самоуправление идти не хотят, считают, что там они никакой помощи не получат. Поэтому все идут в церковь. Каких только просьб я за последнее время не выслушал! И дрова достать просят, и посылки в австрийскую армию переправить. А уж искателей мест я и считать перестал. Я помню, что кто-то хлопотал за юношу, и помню, что я его устроил, но вот фамилия хлопотавшего совсем из моей головы выскочила.
— Но ведь вы же его как-то на службу должны были оформить? За жалованье в ведомости он как-то расписывается?
— Жалованье сторожа получают на артель. Старший за всех расписывается, а потом все полученное делит между артельщиками. Так и им, и нам проще. Одно могу сказать — хлопотал за паренька человек серьезный, иначе бы я протекции не оказал. В церкви много ценностей.
Через неделю сторожей отпустили.
Дознание по убийству было передано судебному следователю Львовского уголовного суда. Он возбудил дело и направил чинам полиции требование принять самые активные меры к розыску убийцы.
Через месяц Тараканов, среди прочей исходящей корреспонденции, подписал ответ на это требование, согласно которому вверенному ему отделению, несмотря на все принятые меры, убийцу отыскать не удалось. В конце письма коллежский секретарь выражал судебному следователю свое почтение и искреннюю преданность и обещал в случае появления любых новых сведений сообщить об этом господину судебному следователю незамедлительно.
• 5 •
Киевский поезд приходил на Львовский вокзал в 9 утра. Как только состав остановился, Тараканов аккуратно снял с роскошного букета роз газету, в которую завернул его от холода, и стал искать глазами жену. Супруга вышла из вагона, опираясь на руку красавчика в бекеше, весьма любезно с ним распрощалась, позволив поцеловать ручку, и только тогда повернулась к мужу.
— Осип! Какие прекрасные цветы! Спасибо. Давай поцелуемся. — Жена чмокнула Осипа Григорьевича в щеку. — Распорядись, пожалуйста багажом, милый. Где извозчик?
В санках Тараканов спросил:
— Это кто?
— Где? — недоуменно ответила вопросом на вопрос супруга.
— С кем ты так любезно прощалась?
— Ах, ты про Сергея Николаевича? Мы познакомились в Киеве, когда садились в вагон. Весьма милый молодой человек. Очень мне помог в дороге.
— Чем же он тебе помогал ночью?
Анастасия Александровна надула губки.
— Что за тон? Что за намеки? Или ты мне не рад? За два месяца не соскучился? Паненку себе завел? Может, мне развернуться и домой ехать, чтобы вам не мешать?
— Ну что ты, что ты, Настя. Я очень, очень соскучился и очень рад твоему приезду.
— А раз рад, так радуйся, а не задавай глупых вопросов. И вези меня сразу куда-нибудь завтракать, я очень голодна. А у тебя дома небось шаром покати. Или твоя паненка тебе готовит?
Переступив порог жилища Тараканова, Анастасия Александровна наморщила носик.
— Да-с. А пани твоя — неряха. Ты горничную что, не держишь?
— Нет. Мы вдвоем с кухаркой управляемся.
— Управляетесь! Вот что, дорогой. Ты сейчас ступай на службу, чтобы мне под ногами не мешаться, а я постараюсь твою берлогу в порядок привести. И дай мне местных денег, рублей десять.
— Вот, возьми — 50 крон, это пятнадцать рублей.
— Спасибо. Как кухарку зовут?
— Марта. Только она ни по-русски, ни по-немецки ни бельмеса.
— Ничего страшного. Я к здешней жизни готовилась, польский начала учить, так что с кухаркой объясниться сумею. Заодно и попрактикуюсь.
* * *
С приездом жены жить стало лучше и веселее. Обеды сделались намного вкуснее и разнообразнее, досуг — намного приятнее. Они катались на коньках на озере Собека, по субботам посещали рестораны, осмотрели все основные городские достопримечательности, несколько раз побывали в синематографе.
На 13 (по новому стилю) декабря было запланировано возобновление работы польского театра. Правда, представления должны были состояться не в самом театральном здании — это огромное помещение просто нечем было отапливать, а в Городском казино. Начать новый сезон театр должен был двухактной комедией «Старая романтичка».
