— Скажите, а что за мужчины у нее ночевали?
— Мужчины? Я разве сказала «Мужчины»? Нет, молодой человек, вы невнимательно меня слушали. Во-первых, у нее был единственный ночной гость. А во-вторых, это был юноша. Студент.
— Откуда вам стал известен род его занятий?
— Так я как-то видела его в городе в студенческой форме.
— А где именно видели, не припомните?
— Почему же не припомню, я пока на память не жалуюсь. Он сейчас служит в костеле Святой Эльжбеты.
• 6 •
Тараканов зашел в «Венское» кафе, попросил кофе со взбитыми сливками и яблочный штрудель и, наслаждаясь вкусом того и другого, стал обдумывать ход дальнейшего расследования…
«В шесть явлюсь в казино и допрошу товарищей Кравчук. Надо взять с собой Хаузнера, пусть он говорит с теми, кто не понимает по-немецки. Вообще, как-то это странно. И он, и Хмелевский неправильно перевели запись на тетрадке, и из-за этого полтора месяца ушли коту под хвост. Почему они неправильно перевели? Напутали? А может, специально? Да нет, зачем им это? Хотя?.. А если они заинтересованы в том, чтобы убийство осталось не открытым? Вдруг они уже знают, кто убил, и не хотят, чтобы и я это узнал? Почему? Да мало ли почему! Может, друга покрывают или денег получили. Нет, здесь мне надобно быть поосторожней. Пожалуй, не буду я больше местных сыщиков к этому делу привлекать. И о своих открытиях им ничего не скажу. Но как же тогда допросить будущих артистов? Найти среди них знатока польского и с его помощью допрашивать тех, кто этого языка не знает? А будут ли ребята со мной откровенны? Кто я для них? Оккупант, завоеватель. Да еще не знающий их языка. Станут ли они мне рассказывать правду? Вряд ли. Как же быть?»
Тараканов допил кофе, бросил на стол крону и поспешил на трамвай. Через двадцать минут он был в Георгиевском участке.
— Николай Афанасьевич, одолжите мне Мощинского!
— Это как-с? Что значит «одолжите»?
— Он нужен мне как знаток польского языка. Я хочу на некоторое время забрать его у вас и привлечь к участию в одной операции.
— Интересно! А я что, один должен во всем участке службу нести? У меня второго помощника нету. Все обещают, обещают, а никак не пришлют. Да и околоточных только половина комплекта.
— А я вам своего Беспеченского отдам. Хоть и жаль, но отдам. Он парень толковый, по полиции уже пятнадцать лет служит. Будет у вас сразу и околоточным, и помощником пристава.
— Хм. Пятнадцать лет, говорите? А он кто, поляк?
— Стал бы я поляка на поляка менять. Малоросс, черниговский малоросс.
— Земляк, значит. Ну что ж, на обмен я согласен. Только будет ли согласен сам Мощинский?
— Я постараюсь его уговорить.
Как только коллежский регистратор узнал, в чем будет заключаться его задание, так сразу же согласился.
— Когда приступать?
— А сегодня и приступайте. У них сегодня в шесть часов вечера занятия, но я вам советую найти пана Сочку пораньше. Придете, скажете несколько комплиментов про вчерашний спектакль, заявите, что всю жизнь мечтали обучаться актерству, попроситесь в кружок. Намекните, что как интендантский чиновник можете помочь театру.
— Но ведь я уже был в театре в полицейской форме.
— Вы думаете, галицкие поляки разбираются в нашей форме? Бросьте. Вот мы с вами по улице десять минут идем, а нам уже человек двадцать армейских нижних чинов честь отдали, хотя по Уставу этого им делать не полагается. Уж если наши солдаты военную и полицейскую форму путают, то что говорить про львовских обывателей. Но погоны все-таки перемените. Я вам достану интендантские. Так вот. Скажете, что поможете театру, ну, скажем, дровами. Недавно на Жрудляной два студента забор разобрали и по дворам возили, продавали, мы их с поличным оприходовали. Забор одному немцу принадлежит, а он из города сбежал, так что доски возвращать некому, да и поломаны они все. Вот вы лицедеям сажень-другую дров и предложите. Я думаю, что самому вам тему про убийство поднимать и не надо будет — это, как мне кажется, сейчас в кружке постоянный предмет обсуждения. Вам надобно только слушать и запоминать. Главная ваша задача — установить ту барышню, которая сообщила Сочке, что Катерина уехала из города. А как установите — начинайте ее очаровывать. Судя по той панночке, с которой вы были в театре, это у вас неплохо получается. И еще. В разговорах осторожно намекайте на то, что вы царскую власть не особо жалуете. Говорите, что считаете, будто поляков у нас в империи притесняют. Здешним такая позиция должна понравиться. На службу по участку не ходите — кто-нибудь из ваших новых знакомых может вас увидеть или в участке, или на улице при исполнении полицейских обязанностей. Я договорюсь с военными, будете ходить на службу в штаб округа, я думаю, вам там найдут какое-нибудь занятие в канцелярии, чтобы вы не скучали. Встречаться мы с вами будем в оговоренное время там же, в штабе, мой визит туда ни у кого подозрений не вызовет. И квартиру вам придется переменить. Вдруг приведете к себе паненку, а квартирохозяйка вас паном комиссаром назовет. Конфуз может случиться.
* * *
Захар каким-то неведомым Тараканову путем установил место жительства одного из скупавших оружие кавказцев. Тот проживал в третьеразрядном отеле «Абация», расположенном на окраине города, за Стрыйской рогаткой. Аккуратно проверили книги отеля и установили, что там остановился только один человек с подходящими именем и фамилией — Богас Вадиджанян. Хаузнер и Хмелевский получили задание им заняться.
* * *
Настя повесила на елку очередную игрушку, отошла на шаг, полюбовалась, улыбнулась, а потом… скривила ротик и заплакала.
— Ты чего? Что случилось? — Тараканов положил снеговика из папье-маше, подошел к жене и обнял ее за плечи.
— Мы тут елки наряжаем, веселимся, а Ванюшка… Сидит небось один-одинешенек в темной избе, без елочки, без мамочки и плачет…
Плач жены перешел в рыдания.
— Ну, ну, ну, успокойся. Ванюшка сейчас уже третий сон видит. Мать ему так поздно баловаться не даст. А елки у них и правда нет — разве будет моя мать на католическое Рождество елку наряжать? А вот как наше Рождество придет, так бабушка Ваньке обязательно елку нарядит, мне она в детстве всегда наряжала.
— Наряжала! Сам рассказывал — одну еловую лапу ставили, для запаха.
— Разве рассказывал? Ну, тогда мы бедно жили, а сейчас, славу богу, не жалуемся.
— Мать твоя на елку-то вряд ли разорится. Еще та сквалыжница!
— Что ж ты сына со своей не оставила? — Тараканов разозлился и повысил голос. — И вообще, надо было тебе его с собой брать.
— Ах, вы орать на меня изволите? С собой! Вы хотели, чтобы ваш сын в дороге простудился и заболел? Погибели его желаете?
— Чего ты городишь?
— Не смейте так со мной разговаривать! Дворянство выслужил, а как был хамом, так хамом и остался!
