Высунув язык как собака в жаркий день, я дошел до скамейки и рухнул рядом с опекуном, свесив голову. С меня текло так, словно под дождем целый час стоял. Мокрая футболка прилипла к телу, волосы сбились колтуном на макушке, а сам я чувствовал, что сейчас сдохну, вот прямо здесь, перед Иваном Олеговичем.
– Кочет, мне интересно, сумеешь ли ты за пару занятий сбросить с парня лишний вес? – с любопытством смотря, как я оплываю на скамейке, спросил Булгаков.
– Если бы не его антимагическая защита, я бы исправил энергетические потоки в два счета, – проворчал учитель и сделал пасс рукой, чтобы достать из пустого пространства запотевшую от холода бутылку с водой. – Держи, новик. Только не глотай, как верблюд. Сначала прополощи горло, а потом немножко в себя.
– Спасибо, – прохрипел я, хватая бутылку. Какое там полоскание? Кочет только и успел изумленно покачать головой, глядя, как я мгновенно всосал в себя живительную прохладу.
– А он вообще в порядке? – словно меня здесь нету, спросил Иван Олегович.
– Да что с ним сделается? – рассмеялся маг. – Великолепная защита! Все плетения рассыпаются в радиусе десяти метров, аура целая, не рвется.
– Десять метров? – не поверил Иван Олегович. – Ты уверен?
– Я же проверял!
– Отлично, – пробормотал Булгаков. – Просто отлично. Будет что сказать Главе Рода. Кстати, Вик, через два часа встреча с моим отцом. Сейчас поедем домой, приведешь себя в порядок.
– Ага, – выдохнул я, не зная, что еще сказать. – А мне там голову не попытаются отвернуть, как в прошлый раз?
Кочет с интересом навострил уши, но ни я, ни Булгаков тему не развили, и учитель разочарованно отвернулся от нас.
– Дерзишь, юноша, – голос Ивана Олеговича заморозился. – Если я могу пропустить мимо ушей дворовые шуточки, то Глава прикажет своим рындам – и лишишься языка. И я ничем помочь не смогу.
Он внимательно посмотрел на меня, как будто проверяя, дошли его слова до моей головы или нет, потом хлопнул ладонью по своему колену и поднялся. Кивнул Кочету.
– Кстати, Юра, тебя тоже ждут. Расскажешь о первых впечатлениях, идеи какие вдруг в голову придут. Знаешь же, что папаня мой дотошный человек.
– Отвезете меня домой? – попросил учитель. – Надо бы тоже привести себя в порядок.
– Садитесь в машину, – посмотрев на часы, нетерпеливо дернул головой Булгаков. – Не будем терять время.
3
Мне удалось, наконец-то, разобраться в хитросплетениях родового клана Булгаковых. Старейшина, с которых я уже встречался, как бы удалился от дел, но до сих пор подобно матерому и опытному пауку сидел в центре паутины и дергал нужные ниточки. Главой Рода лет десять уже был Олег Семенович Булгаков, князь, влиятельный человек среди аристократии нынешней России, вхожий в кулуары самого императора. Ничего удивительно здесь не было. Все-таки Род, который взял меня под опеку, имел предка в седьмом колене Гедиминовичей. Главе уже исполнилось шестьдесят шесть лет, но кто бы мог дать ему столько, если выглядел князь очень моложаво. Несколько седых прядок, полагаю, были допущены до его смолянисто-черных волос в качестве некоего эпатажа и легкого налета мудрой аристократичности. Крепкий, высокий, чуть-чуть уступающий Старейшине по росту, князь Булгаков олицетворял собой целое поколение людей, выгрызавших свое место под солнцем: неуступчивых, жестких, холодных и расчетливых. У меня даже мелькнула мысль, что Старейшина куда добрее, хоть и пытался отвернуть мою голову как лампочку из люстры.
У Олега Семеновича было четверо сыновей: Василий, Владимир, Иван и Егор, если располагать их по старшинству, а также две дочери, Вера и Ирина. Самым младшим ребенком в многочисленной семье князя был Егор, который еще тридцатилетия не достиг. А сколько дядьев и теток – не пересчитать! В Щукино жила только часть Булгаковых, остальные расселились по окраинам Москвы, но связь держали между собой крепкую. Попробуй тронь, разом затопчут! Так что Людмила Ефимовна лукавила, когда говорила о дружном и компактном поселении всего рода в одном месте. Неудивительно, что Булгаковы после императорского клана считались очень влиятельной Семьей. Были, конечно, и другие хищники крупного калибра, но мне в силу малолетства не положено вникать в такие подробности.
Я скромно стоял позади Ивана Олеговича, пока тот представлял меня своему папаше, и изредка одергивал дурацкий новый костюм-тройку, в котором было столь тесно, что хотелось сорвать его и остаться в одних брюках и рубашке. Хорошо хоть туфли не жмут.
– Отойди-ка в сторону, – не совсем любезно произнес Глава, и Иван Олегович послушно шагнул вправо, открывая моему взору бесстрастного хищника с ледяной синевой в глазах. На пальцах рук всего лишь два массивных кольца с драгоценными камнями, названия которых я вряд ли бы мог сказать. Один точно рубин, переливающийся багрово-алым, а вот второй камень – зеленый. Безукоризненно сидящий костюм на широких плечах, запонки на рукавах рубашки, пуговицы тоже непростые, подозреваю. Подозрительно блестят алмазными гранями в самой середке.
Я помню наставления Ивана Олеговича и смотрю только на эти дорогие пуговицы, каждая из которых могла бы обеспечить безбедное существование сотни простых человек на долгие годы. Ну, может и преувеличиваю, мне бы сейчас не замерзнуть от взгляда Главы.
– Н-да, природа удивительно беспечна, – голос у Олега Семеновича густой, красивый, но такой же бесстрастный, как и его глаза. – Кто бы мог подумать, что нужный нам артефакт попал в это тело. Несуразное, бесперспективное. Какая девица захочет с таким семью заводить? А я уже бросился искать ему пару из дальних родственников, чтобы Дар укрепить в будущем. Наверное, не стоит торопиться?
Отец Светы пожал плечами и ничего не ответил.
Ладно, и мы смолчим. Не впервой мне выслушивать едкие замечания по своей внешности. И даже интересно о своем будущем услышать. С кем там собрались меня скрещивать?
– Чего глазами хлопаешь? – Глава вцепился пальцами в мой подбородок и задрал голову, чтобы я глядел на него. – Говорить-то умеешь? Мне уже нашептали, какой ты уникальный. Не расстраивай меня.
Я бесстрашно взглянул в бездну льда. Да плевать! Что мне князь сделает? Удавит? Так не за что.
– Ну, вот! Ожил! Глазенки заблестели! Ненависть свою запрячь подальше, она тебе еще пригодится в жизни. Ладно, сын, поднимайтесь в кабинет. Там поговорим.
Огромный дом был пугающе пустынен. Ни звука, ни шороха не слышно в комнатах и гостиной. Кроме охраны, меня, Ивана Олеговича и Кочета никого не видно. Вся прислуга растворилась на просторах особняка. Мой опекун кивнул и повел нас через гостевой зал в сторону широкой лестницы, накрытой красной ковровой дорожкой. На площадке второго этажа по обеим сторонам стояли искусно вырезанные из настоящего мрамора скульптуры воинов в старинных доспехах. Взгляды их белесых навыкате глаз словно пронзали меня насквозь, пытаясь выяснить, какого черта я здесь вообще нахожусь? Знать бы самому, а то опять сердце сжало цепкой лапкой страха.
