Папа везет нас в торговый центр.
Музыка льется из динамиков – поет женщина, но все равно инструментальные партии слишком похожи на ту самую, поэтому я прошу выключить.
Странно ехать по магазинам с ними, сидя на заднем сиденье, точно маленькая. В конце концов машина останавливается. И тут я замечаю: мы приехали. Папа припарковался у входа. Я смотрю в окно на ряды машин.
– Джейн? – спрашивает мама. – С какого магазина ты бы хотела начать?
Мимо нашей машины проходит рыжеволосая девочка лет пяти. Какой-то парень пытается взять ее за руку, но она все время уворачивается.
Я присматриваюсь. Мой нос расплющивается об оконное стекло. Девочка меня видит. Наши глаза встречаются. Я машу ей, чтобы она знала: я здесь, смотрю, вижу, на какой машине приехал парень. Если нужно, я смогу позвонить в полицию.
Беру свой телефон, включаю его и на всякий случай фотографирую парня. Ему лет тридцать, у него румяное лицо и светло-каштановые волосы. Навожу камеру на девочку и тоже ее фотографирую.
– Джейн? – окликает папа.
В ответ на мое внимание девочка морщится и вцепляется в руку парня, словно в любимую куклу. Я для нее – угроза. А мне становится легче.
Откидываюсь на сиденье и выдыхаю.
Оба родителя пялятся на меня: папа в зеркало заднего вида, мама – через спинку кресла.
– Все в порядке? – спрашивает она.
Опять этот вопрос.
– Все отлично.
– С какого магазина ты бы хотела начать? – повторяет она.
Смотрю на торговый центр.
– «Вуд & Крейт», – отвечаю я, читая первую попавшуюся вывеску.
– Отлично! – сияет мама. – Купим ковры, шторы, постельное белье, картины…
Мы все заходим внутрь. Но как только папа замечает удобное место, то садится, достает телефон и говорит, что ему нужно ответить на несколько рабочих писем.
– Это тебя не беспокоит? – спрашиваю маму, как только мы уходим из зоны его слышимости.
– Что не беспокоит?
– Что он всегда работает? Даже по выходным…
Она хватает подушку с ближайшего дивана:
– Как тебе?
– Поэтому у нас больше нет воскресных посиделок?
Мама сникает.
– Хочешь снова устраивать посиделки, дорогая? Можем начать завтра, когда угодно… Блины? Омлет?
Слегка киваю. Не нужны мне посиделки.
А ей не нужна реальность.
И где же мы в итоге остаемся? Потерянные? Одинокие? На острове Красивых Подушек?
Мама гладит ту, что держит в руках, словно подбадривая меня сделать то же самое.
– Что ты думаешь об этой ткани?
– Красиво, – говорю я, поглаживая мягкий искусственный мех.
– Мы могли бы подобрать шторы в тон.
Я оглядываю магазин, чувствуя себя не в своей тарелке. Но потом вижу его – посреди кухонного отдела. Мой взгляд останавливается на квадратном белом обеденном столе.
Бегу к нему, отмечая широкие коренастые ножки. Провожу ладонями по гладким скошенным краям.
– Вот, – говорю я, мечтая поставить его к себе в комнату. Приседаю. Нижняя сторона выглядит иначе, чем стол в неволе: покрашенная, а не голая. К тому же ножки у этого скорее резные, чем прямые, но всё же достаточно толстые, чтобы я могла за них ухватиться.
– Стол для завтрака? – переспрашивает мама.
– Да, – виновато киваю я, ведь не заслужила подобной награды.
– Что ты собираешься с ним делать?
– Поставить в угол, справа от окон. Было бы удобно делать за ним домашнюю работу и все такое. Мой стол маловат.
– Знаешь, ты всегда можешь разложиться внизу на обеденном…
Я сажусь на один из стульев.
– Так будет проще. Мне не придется каждый раз убираться после, и я вам не помешаю.
– Ты никогда мне не мешала. Но, конечно, мы его купим. – Она улыбается, радуясь, что делает меня счастливой.
Позже, в моей комнате, пока папа собирает стол, привинчивая ножки, мама задерживается перед моим книжным шкафом, где я освободила две полки от книг и заменила их бутылками с водой и коробками «Коко Локо».
– Это же любимое лакомство Шелли, – говорит она. – На случай, если она придет?
Я молча пожимаю плечами.
– Знаешь, на кухне всегда полно еды и напитков. Вы с друзьями в любой момент можете туда нагрянуть.
– Знаю, но мне просто нравится, когда и здесь что-то есть.
Мама смотрит на меня, наклонив голову, как будто я – загадка, которую ей нужно решить.
– Нормально, – говорит папа, вставая из-под стола.
Более чем нормально. Стол идеальный.
– Спасибо, – говорю я, готовая заключить папу в объятия.
Стол здесь, в моей комнате, на острове Красивых Подушек, и я чуть больше чувствую себя дома.
Сейчас
17
Чуть позже звонит Шелли, предлагает принести мне кофе.
– Я немного занята, – говорю я.
– Тем хуже, потому что отказ не принимается. Тебе со льдом или горячий?
– Я в порядке, правда.
– А я встречаюсь с принцем Гарри, к вящему сожалению герцогини.
– Ты о чем?
– Значит, со льдом. Скоро приеду.
– Нет, постой. – Я оглядываю свою комнату, начиная с нового стола. Мне не хочется объяснять его появление Шелли, и я не хочу оправдываться за бутылки с водой или запасы брауни. Все это довольно сложно, в том числе и то, что я повытаскивала из шкафа платья, обувь, сумки и ремни и бросила тут же, на пол, чтобы освободить место, где можно спрятаться на ночь.
– Пойдем куда-нибудь, – говорю я, обещая дать себе в награду две золотые звезды.
– Серьезно? – спрашивает Шелли.
– Если не хочешь перенести на другой раз.
– Повторяю: отказ не принимается. Мне заехать за тобой?
– Нет. Я хочу прогуляться. Встретимся в кафе Et Cetera?
– Отлично. До встречи.
Вешаю трубку, ощущая пустоту в животе. Та словно граната, и моим лекарствам никак ее не обезвредить. Кафе Et Cetera – в десяти минутах ходьбы от дома. Я заправляю волосы под толстовку-худи и оглядываюсь через оба плеча каждые двадцать шагов.
Мистер Миллер, наш сосед, поливает розы. Как только он замечает меня, он отвлекается, и вода из шланга устремляется прямо на открытый ящик для хранения. Я натягиваю капюшон на лицо – и тут слышу громкий хлопок.
Внутри у меня все переворачивается.
