Попутно я оглядывала комнату в поисках коробки брауни. Я хорошо прибралась. Пол был почти чистым. На поверхности стола, комода и мини-холодильника ничего не осталось.
И наконец я могла увидеть плоды моей кропотливой работы: матрас был потрепан и измазан бледно-красными и коричневыми пятнами крови. Сперва я даже не поверила, что все это мое, но состояние моих пальцев говорило об обратном. Мне следовало попросить бинты.
Желудок все еще урчал, я поднесла к губам чашку зеленой фасоли и вылила ее себе в рот, практически глотая содержимое, точно сок. Бобы я запила лимонадом, затем подошла ближе к кровати и заглянула под нее.
Что?..
Прямо за изголовьем…
Едва видимый уголок белой коробки. Я придвинулась ближе и различила кусочек букв «к» и «л» – а еще украшенную перчаткой руку улыбающегося кусочка шоколада.
Я вскарабкалась на постель. Внутри все звенело, словно от электрического напряжения. Я просунула руку между кроватью и стеной. Ухватила коробку за угол и потянула. И наконец увидела их – брауни «Коко Локо». Я прижала коробку к груди и рухнула на постель.
За всеми этими победами, что вызвали у меня больше радости, чем, по идее, следовало, я упустила один факт: Мейсон не появлялся уже несколько дней.
Я свернулась калачиком с коробкой, представляя лицо Шелли, и практически услышала ее голос: «Тебе что, напомнить – тебя держат в ловушке, точно какое-то животное! Кого волнуют звездочки за хорошее поведение или какой-то парень, что разговаривает с тобой через стену? Почему ты не пытаешься найти выход?»
Она была права. Вдруг с Мейсоном случилось что-то плохое? Вдруг он ранен или болен, или его поймали за пределами комнаты?
«Или того хуже: вдруг он проводит свободное время с Самантой? – издевался голос Шелли. – Вдруг они сбежали вместе, а тебя бросили?»
Мне нужно было взять себя в руки. В ванной я сполоснула лицо водой. Кожа выглядела желтоватой. На щеках и подбородке появились крошечные красные прыщики. Я коснулась макушки. Волосы превратились в жирное гнездо. Но что еще более поразительно – зрачки казались больше, чем обычно. Побочный эффект отсутствия света? Неправильного питания? Отказа купаться или переодеваться?
В воздухе витал запах шампуня и мыла, смесь маргариток и мелиссы. Я двинулась к душевой, пытаясь представить, каково это – стоять под водой.
Последний раз я купалась перед похищением; было уже далеко за полночь, когда я вернулась с вечеринки, поэтому в душе провела всего несколько драгоценных минут.
Как давно это было?
Последняя сделанная мной отметка означала тридцать девятый день. А потом я сидела в темноте… Казалось, прошли недели, но, вероятно, всего несколько суток. И сколько же? Два месяца с последнего душа?
Я включила кран и представила, как теплая вода льется мне на спину. Пар поднимался к потолку. Я вдохнула. Глаза заслезились от жара.
Я оглядела комнату в поисках камеры. Рациональной частью мозга я понимала, что ее нет (раз уж никто не остановил мой проект по вскрытию матраса). Но другая часть шептала: нельзя доверять предположениям; и я не могла избавиться от ощущения, что за мной наблюдают.
Я начала с толстовки – расстегнула молнию спереди, высвободила руки и позволила ткани упасть на пол. От соприкосновения с воздухом кожу закололо. У меня появилась какая-то сыпь. Желто-коричневые пятна неровными островками растянулись по моим предплечьям. Я сунула руку под футболку, расстегнула бюстгальтер, затем поочередно вытянула лямки через рукава.
Лифчик я сняла, но майку оставила. Я коснулась груди, где отпечатались следы от швов, и вздрогнула – по телу словно бегали огненные муравьи. Мне следовало раньше снять бюстгальтер и носки. Но это была моя последняя связь с домом – последнее, что осталось оттуда. Снятие этих вещей (и купание здесь) было чем-то вроде принятия своего положения.
Я стянула тренировочные брюки до щиколоток, пинком отшвырнула их в угол и вошла в душ. Кожа пульсировала, ссадины жгло. Тем не менее я позволила воде течь по всему телу – в нижнее белье, под футболку, по спине и в рот – почти опьяненная ее способностью заставлять меня чувствовать себя чем-то вроде человека.
Сжимая кусок мыла, я терла руки и ноги, соскребая грязь ногтями. Мои икры поросли двухдюймовыми завитками волос. Я не брилась со времен ДТКМП.
Я пощупала себя под мышками. Там тоже были волосы – длинные, как шерстка хомяка. Совершенно немыслимо. Это не могло быть моим телом.
Но было.
И вот я принялась яростно мыться.
Отчаянно пытаясь доскрестись до своего прежнего «я».
Мыло обожгло все места, где лопнула кожа: пальцы, ладони, икры, предплечья и за ушами. Но это была приятная боль, я нисколько не возражала.
Когда уже нечего было чистить, я села на пол, укрытая струей воды, убаюканная ее звуком. Это было немного похоже на сон – временный отрыв от реальности. И я не хотела уходить.
Тогда
22
Мейсон наконец снова пришел – шесть горячих блюд, упаковку кешью и пакет рифленых чипсов спустя. Едва заслышав знакомый стук, я молнией метнулась через комнату, уронила коробку брауни, скрючилась у комода и приложила ухо к стене.
– Я тут.
– Прости, что так долго, но я болел, – сказал он. – Желудок скрутило.
Я зажмурилась. Напряжение внутри ослабло. Эгоистично, но я радовалась, что причиной отсутствия Мейсона послужила болезнь, а не Саманта.
– Ты уже поправился? – спросила я.
– Мне получше, но я не ел. Однако тарелки забирал, притворялся, будто все в порядке.
– Почему?
– Чтобы заработать последнюю звезду.
– Да плюнь ты на звезды. Здоровье важнее.
– Голова еще побаливает, зато уже не знобит. И я кое-что для тебя добыл.
– Сладкий рулет? – спросила я, решив ему подыграть.
– Нет. На сей раз кое-что настоящее – в смысле, купил за звезды.
Стоп.
– Что?
– У меня для тебя сюрприз. Не знаю, какие именно стихи тебе нравятся, но ты вроде говорила, что любишь поэзию?
– Да. – Я по-прежнему не понимала, куда он клонит.
– Ну вот, я достал тебе сборник… на свои звезды. Решил, почитаю тебе через стену.
У меня в голове не укладывалось: Мейсон купил мне сборник стихов – потратил свои звезды на меня. Он же мог попросить что угодно: имбирный эль для желудка, детективный роман, колоду карт, кубик Рубика…
– Мейсон, ты не должен был этого делать.
– Знаю, что не должен. Мне захотелось.
Я прижалась лбом к стене, жалея, что ничем не могу ему отплатить.
– Знаю, не идеальный вариант, – продолжил Мейсон. – И, как я уже сказал, не уверен, в твоем ли вкусе эти стихи, но решил их тебе почитать. Слушай, если ты не хо…
