– Потому что миру необходим еще один паршивый психолог.
– Прошу прощения? – Ее лицо морщится.
– Ничего, – говорю я, мечтая оказаться у себя в комнате.
– Во всяком случае, я подумала, что тебе станет легче – знать, что есть следующая страница, вторая глава, второй акт… – Мама улыбается.
Я тоже растягиваю губы.
– В общем, поедем через час или около того.
– Куда?
– На обед… Мне еще нужно сложить белье. А папа заканчивает оформление документов для клиента.
Я киваю, хотя не хочу никуда ехать. Я просто хочу, чтобы она ушла. Наконец через тридцать минут я поднимаюсь наверх, чтобы забрать свой приз. Маникюрный набор уже стоит на столе. ДТКМП уход за ногтями был одним из моих любимых занятий – так я расслаблялась. Включала музыку и выбирала форму и оттенок: серый для пасмурного дня, оранжевый и черный на Хэллоуин, французский маникюр – изысканность, квадратная форма – «по-европейски»…
Я начинаю с кутикулы, а затем скругляю края. Ногти короче, чем обычно, и даже близко не так ухожены, как мне бы хотелось, но они, как и я, еще восстанавливаются.
Я наношу слой цвета черничного чизкейка. Чудесный оттенок с жемчужным финишем. Держу ногти под лампой, прежде чем использовать защитное верхнее покрытие. Метаморфоза разительная. Мои руки выглядят как-то мягче – возможно, не такими поврежденными.
А вот я все равно не могу расслабиться. Напротив: каждый сантиметр тела кажется тесным, я задыхаюсь…
На лестнице слышатся мамины шаги. Я считаю – одиннадцать, пока она не дойдет до верха, половина числа, которое требовалось монстру. Задерживаю дыхание, когда мама проходит мимо моей комнаты, и слышу, как закрывается дверь в ее спальню.
Мой шанс уйти.
Я бегу вниз, мимо кухни, где папа работает за столом спиной ко мне. Распахиваю дверь шкафа в коридоре. Мои симпатичные фиолетовые кроссовки лежат на полу, практически неношеные, практически новые, и я возвращаюсь в то дождливое утро, ДТКМП. Я могла бы выбросить обувь или отдать на благотворительность. Но не желаю их отпускать – не позволяю себе забыть, как сильно облажалась.
Обуваюсь в старую пару и натягиваю бейсболку на голову, стараясь спрятать волосы. Последний элемент, который помогает мне почувствовать себя невидимкой, – солнцезащитные очки. Я надеваю их и убегаю за дверь.
С каждым шагом – каждым сантиметром, что отдаляет меня от дома, – давление спадает. Никто меня не поймает. Ничто не может меня остановить. Пока я не выхожу на шоссе, не совсем понимая, как сюда попала.
Я стою, застыв на траве, всего в метре от трассы, а мимо несутся машины со скоростью больше ста километров в час. Провожаю взглядом каждую в поисках старых седанов примерно восьмидесятых годов, вспоминаю, как лежала в багажнике, тянулась к крыше над головой, хватала ртом воздух.
Дыши.
Дыши.
Кожа горит. Мимо проезжает темно-зеленый седан. Задние фонари целы; я пристально слежу за ними, не махнет ли кто-то рукой из багажника.
Расслабься, говорю я себе, закрываю глаза, мысленно выбиваю кол из груди. Подхожу к деревьям в трех метрах от дороги.
Телефон в кармане вибрирует. Вытаскиваю и проверяю экран. Там целая серия сообщений от мамы и папы.
Папа: Джейн? Все нормально? Куда ты ушла?
Мама: Джейн??? Где ты? Почему не попрощалась?
Папа: Мама думала, мы идем на обед.
Мама: Папа разъезжает по округе, ищет тебя.
Мама: Позвони или напиши нам, чтобы мы не волновались.
Я: Извините.
Я: Решила побегать. Скоро буду дома.
Как будто им и так мало досталось… Я снова это сделала – исчезла без предупреждения. Подхожу к краю шоссе. Гудит автомобиль. Водитель, должно быть, решил, что я слишком близко. Если бы мне хватило мужества, я остановилась бы здесь, сняла солнцезащитные очки, бейсболку и посмотрела прямо на солнце.
Яркие лучи, потоки воздуха от проезжающих машин обжигают глаза, вызывают у меня иллюзию слез. Потому что я должна плакать. Мне бы так этого хотелось.
Но пока я могу лишь притворяться.
Сейчас
34
Когда я возвращаюсь домой, мама ждет у двери. Лицо бледное. Глаза опухли.
– Прости, – снова говорю я.
Она все еще хочет вывезти меня на обед. Папа дома.
– Давайте проведем время вместе, – говорит мама.
Я виновато соглашаюсь, и мы оказываемся в заведении недалеко от площади, где мы с Шелли купили парные черно-белые платья на Хэллоуин, ДТКМП, когда решили нарядиться шахматными фигурами.
Заходим внутрь, и я осматриваю зал. Повсюду окна (всего двенадцать). На дальней стене напротив коридора с уборными указатель аварийного выхода. Оглядываю посетителей, нет ли кого из знакомых. К счастью, похоже, все в порядке.
Мы садимся в угловой кабинке – мама с одной стороны, папа и я с другой. Официантка протягивает мне меню и щурится, будто узнала. Я опускаю голову и заказываю омлет с сыром.
– Ты уверена? – спрашивает мама. – Я слышала, здесь очень вкусные клубничные блины.
– Омлет с сыром, – повторяю я.
– Но ты даже не заглянула в меню.
– Ой, а я вас знаю? – вдруг спрашивает официантка.
Я смотрю вверх, готовясь к удару.
Глаза официантки выкатываются, точно у куклы.
– Вы та девушка, которая пропала без вести? Из новостей… С тем парнем – тем чудовищем, – поправляется она и понимающе усмехается, показывая, что на моей стороне.
Команда «За Джейн».
Сила девушек.
Женщины заодно.
Меня тошнит. Тарелки за прилавком все время гремят. Плаксивый мужской голос завывает в динамиках о потерянной любви. Я сжимаю ложку в кулаке и втыкаю в бедро, представляя на ее месте прут из бачка.
Мама изображает улыбку.
– Наша Джейн теперь дома.
– И она может заказать все, что захочет, – говорит официантка. – За счет заведения.
– Очень мило с вашей стороны. Разве не так, Джейн? – спрашивает мама.
– Я буду омлет с сыром.
– Я тоже. – Папа собирает наши меню и приходит мне на помощь. – И мне омлет.
– Как вы быстро управились. – Мама продолжает рассматривать меню. – Мне понадобится еще минутка. А можно нам пока кофе?
– Конечно, – щебечет официантка. – И не торопитесь.
Когда она отворачивается, входная дверь со звоном открывается, и входят Шелли, Мелли и Таня. Они замирают у прилавка, ожидая, пока их посадят.
– Возьму клубничные блины, – объявляет мама, откладывая меню. – Джейн, разве тебе не дали столовые приборы?
