Однако как только девочки ушли, все изменилось. Небо потемнело. Пляж опустел. Зачем я там осталась сидеть? И, что еще важнее, почему этот парень тоже задержался?
– Тяжелая ночь? – спросил он, когда я собирала свои вещи.
Я неловко ухмыльнулась ему и внезапно очень захотела уйти. Запихнула в сумку ключи, пляжное полотенце, фрисби и баллончик со спреем от насекомых, сунула ноги в шлепанцы.
Я пошла через парковку, чувствуя, как парень наблюдает за мной – как его взгляд скользит по моей коже. Я вытащила телефон и набрала Шелли.
Она сразу взяла трубку.
– Привет.
– Можешь говорить?
– Все нормально?
– Я просто немного напугана. Иду домой одна.
– Почему?
– Ты была права насчет Марло и ее клонов. Они просто бросили меня.
– Ух, извини. Хочешь, я попрошу маму приехать за тобой?
– Нет, все хорошо. Я всего в двух шагах от своего дома.
Шелли немного меня развеселила, рассказав, как у Кенни пошла кровь из носа на уроке математики, и он попросил Марло поделиться с ним ватой из ее лифчика (к унижению последней).
Когда я наконец добралась до дома, то больше не вспоминала об инциденте на пляже – образ всплыл только сейчас.
Сажусь в постели и хватаю телефон, чтобы отправить Шелли сообщение:
Я: Привет.
Я: Мне нужно сказать тебе пару вещей…
Я: Во-первых, спасибо, что ты всегда рядом.
Я: Во-вторых, пока я была в плену, то воображала, что ты со мной.
Я: Знаю, звучит бредово, но я разговаривала с тобой, ела с тобой. Держала тебя все время в голове. Иначе вряд ли бы справилась.
Я: Твоя дружба всегда очень много для меня значила. Знаю, мы последнее время не очень ладили. Но надеюсь, что однажды все снова станет хорошо.
Я: Мне просто нужно время и пространство, и я надеюсь, что, когда буду готова, ты еще захочешь со мной общаться.
Нажимаю «Отправить» и снова кладу телефон на ночной столик, но он сразу вибрирует. Шелли отвечает:
Шелли:!!!!
Шелли: Так приятно тебя слышать!!!
Шелли: Я рада, что смогла условно быть с тобой там. Это очень много для меня значит – что мысли о нашей дружбе помогали тебе чувствовать себя не так одиноко…
Шелли: И просто чтобы ты знала – я всегда буду рядом – днем или ночью, сейчас или через 50 лет. Просто смирись. Я люблю тебя как сестру – сейчас и всегда. Хoxoxo
Я кладу трубку и прибавляю громкость на плеере. Джиджи Гарви поет об утраченной невинности. Я почти уверена, что она имеет в виду ушедшую любовь, но все же слова кажутся подходящими. Я никогда не стану для Шелли той же подругой, что и ДТКМП. Но, может, и не надо. Может, этого достаточно.
Сейчас
68
Все еще не могу заснуть – даже несколько часов спустя, – поэтому иду по коридору и заглядываю в комнату родителей. Папа спит на раскладном диване. Кровать не заправлена и пуста.
На столе рядом с ним лежит раскрытая книга. Я подхожу ближе и освещаю фонариком телефона название: «Отец-неудачник». Он читает раздел под названием «Отсутствие».
Мамы нет. Я спускаюсь вниз и вижу, что она сидит в гостиной с моей куклой на коленях. Полная луна льется сквозь оконное стекло, окутывая маму светом.
Я прочищаю горло, чтобы привлечь ее внимание.
Она удивленно поднимает голову и сжимает ногу Пэмми.
– Почему ты здесь? – спрашиваю я.
– Не могла заснуть.
– Папа слишком много ворочался? Я видела его на диване.
Ей удается улыбнуться, но глаза не лгут.
– В последнее время у нас с твоим отцом совершенно разные графики. Иногда проще спать на разных кроватях, чтобы не беспокоить друг друга.
Я чувствую, как слезы текут по горлу в желудок; запускается цепная реакция, мой живот содрогается, горло сжимается, а верхняя губа дрожит – и не из-за очевидных проблем, с которыми сталкиваются мои родители, а больше потому, что, несмотря на собственное беспокойство, мама все равно пытается меня защитить.
Я отворачиваюсь, чтобы она не видела моего лица, пытаюсь защитить ее в ответ.
– Ты все еще общаешься с доктором Уайт?
– Да, и папа собирается начать лечение. Хочешь назначить еще один сеанс?
– Думаю, я обращусь к другому человеку.
– Я его знаю?
– Давай поговорим об этом завтра? Я хотела лечь спать.
– Приготовить тебе сонный чай? Помнишь? Как в детстве…
Я помню. По ночам, когда я верила, что под моей кроватью живут вампиры и гоблины, мама заваривала волшебный чай, и я погружалась в блаженный сон.
– Ты сидела у моей кровати, пока я не засыпала.
Мама прижимает к себе Пэмми и целует ее в макушку.
– Сможешь сделать так сейчас? – спрашиваю я. – Посидишь у моей кровати, пока я не засну?
Мама поднимает глаза, словно проверяет, правильно ли меня расслышала. Когда я ничего больше не добавляю, ее глаза наполняются слезами.
Она встает, усаживает Пэмми на стул, все еще колеблясь, все еще не до конца веря. Затем прижимает руку к дыре, где было ее сердце.
Мы идем наверх. Мама ложится рядом со мной на моей кровати. Мгновение спустя я замечаю в постели коробку с пирожными, а также прислоненный к моему изголовью кусок гипсокартона – тот самый, с метками. Мама не говорит о них ни слова, я тоже. Мы просто лежим лицом друг к другу, как подставки для книг с подборкой трудов о самопомощи между нами.
Мама начинает напевать мелодию из «Звуков музыки». Я закрываю глаза и представляю себе какие-то образы (блокноты с золотой окантовкой, торт с голубой глазурью, гелевые ручки, романы и большие карие глаза Лемон), вспоминаю, как в детстве мама перечисляла в песне все мои любимые вещи, прямо как Мария в фильме.
В глубине души мне хочется поделиться с ней своим текущим списком, чтобы она могла вновь проделать то же самое. Но вместо этого я перекатываюсь на другой бок и засыпаю.
Сейчас
69
Я выхожу из поезда и миную несколько кварталов, высматривая машины и лица, прислушиваясь к хлопкам и голосам. Сжимая в руке телефон, как пружину, я использую приложение для навигации, чтобы найти дорогу.
Я знаю окрестности. Всякий раз, когда мы с Шелли приезжали в город, то всегда останавливались в «Канцелярии и сладостях» – потому что там не только самые крутые блокноты, но еще и вкуснейшие кексы.
Мне нужно здание чуть дальше по улице.
