— Ладно, доченька, не рыдай, — утешила Варвара Егоровна. — Мой Петя завсегда со смертию в ладах был…
— Разберемся, — подтвердил Петя.
— Как же мне доказать, что я на вас не донесу, если вы меня отпустите, — слезливо пожаловалась Лиза.
Душин расхохотался.
— Мне бы ваши проблемы, — сказал. — А сейчас спать.
— Баиньки, баиньки, — пропела Варвара Егоровна.
— Лизе постелить в левой комнате, на мягком диване. В подвале ей делать нечего, — разъяснил Душин.
— Вы только, Лизонька, не вздумайте убежать… Мы живем скромно, но у нас охрана; не ровен час — пристрелят, — заботливо высказалась Варвара Егоровна. — А вы, я гляжу, до жизни охочи…
Душин встал.
— И ночью не обливайтесь холодным потом. По-мужски говорю, никто вас не тронет, и я в том числе. А утром поговорим.
…Утро выпало солнечное, с голубизной. Лизу ночью мучили кошмары, будто ей на том свете тяжело придется. Все вздыхала и вздыхала во сне. Но проснулась — и кошмаров нет как нет. Был уже полдень. За стеной слышен был голос Душина. Он разговаривал с кем-то довольно резко. Лиза оделась, вышла, и ее добродушно встретила Варвара Егоровна.
— Ну, дочка, — проворковала она, — садись завтракать. Мы уже.
Завтрак оказался плотным, вкусным.
— А я уйду, — добавила старушка. — Петр хочет с тобой наедине побеседовать по душам.
У Лизы слегка задрожали колени. Вошел Петр, и она молниеносно увидела в его по-прежнему мрачных глазах тайное доброжелательство. Дрожь в коленках тут же прошла, и она успела даже быстро погладить свои колени — мол, жива и буду жить.
— Как вас по батюшке, — робко спросила Лиза.
— Зови меня Петр, — сурово ответил Душин. — С тебя хватит такого названия.
Он сидел против нее за столом, а она растерялась и не могла кушать дальше. Помолчали.
— Как же они меня спутали? — прошептала Лиза.
Душин махнул рукой.
— Темный не потрудился посмотреть, на месте ли «Мерседес» ваш. Он отъехал, и это должно было бы вызвать сомнения. «Мерседес» всегда ждал Медакину.
Лиза хмыкнула и собралась что-то сказать.
— Где твой муж, родители? — прервал ее Душин.
— Муж в командировке. Родители далеко, в Ростове.
Душин посмотрел на нее сочувственно. Этот взгляд придал ей смелости.
— Петр, кто вы?.. Вы такой странный, непонятный для ума человек!
Душин нехорошо улыбнулся, но Лизе понравилась эта жутковатая улыбка.
— Я — человек, которому этот мир не нравится, — проговорил Душин, но улыбка не исчезала на его лице.
— В каком смысле — не нравится? Вы ведь имеете в виду весь мир?
— Я имею в виду все.
— Может быть, только этот, земной мир? Или другие тоже?
— Все они хороши, — угрюмо ответил Душин. — Но вообще-то я говорю об этом…
Лиза замолчала.
— Тревожно в нем как-то, — поежилась она. — Нету определенности. Не поймешь, что в конце концов с нами будет… А я-то в чем виновата перед вами? — спохватилась она. — Денег у меня нету. Вы, небось, за Галину миллион с гаком хотите?
Душин расхохотался.
— Не меньше.
Лизе внезапно стало страшно за него.
— Петр, но это же авантюра, риск! Виктор, ее муж, всю Москву на ноги поднимет! У вас ничего не получится.
— Получится. Мой источник описал этого человека. Он слишком любит жену, больше даже, чем своего сына. Да и вообще, я детей не трогаю. Он человек слабый в этом плане и не будет рисковать ею… А детали все продуманы до конца.
Лизой овладело странное беспокойство за Душина.
— И что же, неужели нет риска?
— Риск есть, но небольшой.
Лиза вздохнула.
— Петр, и зачем вам такие деньги? Я, например, без всяких денег счастлива. Мне тоже это мироустройство не по душе, но что делать? Я тревожусь, но я счастлива, потому что живу, потому что я есть. Все самое главное дается бесплатно… Жизнь, любовь, вера, творчество, бессмертие души… — Лиза воспалилась. — Вы такой необычный человек! Были бы вы… — она замялась.
Душин улыбнулся.
— Был бы я обыкновенный бандит, ты бы со мной так не говорила… Да и я бы с тобою говорил по-иному…
— Вот именно, — обрадовалась Лиза.
Душин встал, подошел к шкафу, вынул оттуда бутылку водки, отлил полстакана и выпил. Лиза испугалась. Душин вернулся и проговорил:
— Все, о чем ты, Лизок, причитаешь, — правда. Но эта правда не для меня. Я, Лиза, оградиться от мира хочу. Чтобы вообще в нем не участвовать. Ни в каком смысле. Ни в бытовом, ни в деятельном, ни в душевном — ни в каком. Но для этого деньги нужны. Относительно большие деньги. Я знаю, как с этими деньгами устроить для себя другую жизнь. Надоел мне этот мир, и все тут.
— Слава Богу, что вы о самоубийстве не мечтаете…
— Еще чего…
Лиза вздохнула.
— Жестоко очень. Галину-то. Я понимаю, жесткость нужна, но жестокость… не дай Бог.
— Ничего с этой Галиной не случится. Еще благодарить меня будет за развлечение. Не все же по курортам кататься, надоедает…
— Эх, — только и сказала Лиза. — Я тоже по курортам ездила, но мне лучше в саду, на даче, на травке лежать и думать — о том, что я жива…
Душин даже выпучил глаза.
— Если я странный, то и вы странная, Лиза. Надо же так радоваться, оттого что существуешь…
— Не я одна такая… Петр, но вы-то разве не радуетесь?
Душин загадочно посмотрел на нее.
— Ты многого хочешь сразу… На такой вопрос я тебе пока ответить не могу.
…Прошло три дня. Они уже стали яростными и неразлучными любовниками. Варвара Егоровна души в Лизе не чаяла. Все улыбалась и даже подмигивала ей. Кормила отрадно, вдоволь. Темный и Крабов осторожно прислуживали ей по понятиям.
В бреду поцелуев Лиза шептала:
— Откуда у тебя власть такая над людьми… Кто ты, Петр? Ты так и не открыл мне себя…
Петр молчал, и она уходила в бред. В этом же бреду страх порой овладевал ею.
— Мы останемся вместе навсегда… — шептала она. — Но не надо идти на риск и преступление… Мы найдем, как отгородиться от мира… Деньги только свяжут с этим проклятым миром.
Отдыхая, за обедом, за чаем, она, расширив глаза, говорила:
— Не все в мире плохо. Например, я люблю Россию…
Душин отвечал:
— Ты о другом… Мы говорим о разных вещах… Постарайся понять меня.
— Я понимаю… Ты говоришь о мире в целом, о мироустройстве… Я не дурочка…
