— Ну, хорошо. А ты мне скажи прямо, по совести, где лучше — на этом или на том свете?
Галя расхохоталась.
— Как и здесь; кому как. Кому бублик, а кому дырка от бублика, как сказал великий поэт. Ты меня умиляешь, сестренка.
— Но все-таки. Скажи серьезно. Говорят, что там спят.
— Смерть есть сон. Это верно. Другой великий поэт написал:
К дивному милосердию
Склонен Отец Небесный,
Он защищает смертию
Нас от всесилья бездны.
— Вот это да! — Зея разинула рот.
— Действительно, «да»! В большинстве случаев душа, постепенно освобождаясь от своих оболочек, не только от физического тела, входит в состояние и спит, как в коконе, в другом пространстве, в другом мире до такого явления, как Страшный суд. На самом деле суд состоит в том, что свет, духовный свет, придет в мир, и тем, кто не подготовлен к жизни Духа, тем будет очень плохо.
— Опять ты меня пугаешь!
— Да это я не от себя говорю. Это известные вещи. Зея, если ты серьезно, я приду и помогу тебе в этом плане. Просто направлю тебя к знакомому священнику. Душа — это не тело.
— Да плевала я на свою душу. Неизвестно еще, есть она или нет. Может, она издыхает со временем, как и тело.
— Не говори чушь.
— Но вот что спят, как в коконе, — это хорошо.
— Еще бы. В этом случае бездна не захватит и не унесет; если душа благополучна…
— Не пугай.
— Ты разберись сначала с телом, а потом поговорим.
— Хорошо. Спасибо тебе, Галя, что ты обошлась со мной как с сестрой, а не как с чучелом.
— Наконец, кончай учебу, выходи замуж и рожай. Поможет.
— Не скажи. Одно мучение. Кто от меня такой может родиться? Так, пузырь какой-нибудь. И ему мучение, и мне.
— До того приведи себя в порядок. Или даже в хаос. Лучше, чем твое эдакое теперешнее состояние.
— Да я уже теперь на тот свет хочу. В кокон. Поспать.
— Не лезь, куда не знаешь. Сон, он разный бывает. Живи!
На этом разговор и сеансы закончились. Зея как бы оживилась, а Галя уехала.
После всего случившегося Зея ушла в раздумья. «Ехать к Трофиму или нет?» — спрашивала себя. Между тем и учеба была в относительной заброшенности, и остальная жизнь плыла, как призрак. Но к телу уже пробудился интерес.
Сидя перед зеркалом, рассматривала себя, гладила свои ладони, руки, чувствуя их внутреннюю отдачу.
— Это же мое, — с недоумением шептала сама себе.
Руки даже начинали слегка дрожать от этой мысли. «Ну, хорошо. Как будто это я. Мне приятно. А что дальше?» — думала она. «Что дальше» — Зея не знала. В душе по-прежнему оставалась сонная пустота. Однако тело понемногу нежнело и оттаивало.
Однажды днем она вышла на улицу, желая выйти из своего неопределенного состояния. Вышла, посмотрела вокруг и, как всегда, удивилась.
— Ну и ну, — проговорила она вслух, посматривая на дома. Мальчишка, пробегавший рядом, захохотал.
Тогда Зея решила выпить пива. Благо недалеко, у почты, виднелась полупивная с разливным пивом.
В полупивной было грязно. Народ толкался мирской, но к пиву относились с пониманием. Какой-то нелеповатый старичок покрикивал, что он уже в раю, и хлестал кружку за кружкой.
Зея к пиву относилась с осторожностью. Выпив, назрело решение, что пора решать насчет горла. Надо звонить Трофиму, чтобы назначить встречу.
Набрала домашний номер, не выходя из распивочной. К телефону подошла Анфиса.
— Ну как же, помню, помню, Зеечка. Вы по поводу ножа и горла… Да, да. Конечно, приходите. Мы у вас не отнимем много времени. Завтра к семи, — слушала она голос Анфисы с явно ласковыми, миролюбивыми интонациями.
Зея погладила горло, но прийти захотелось.
Она пришла на следующий день, поздним вечером. Нажала заветную кнопку. Дверь открыл Трофим. С торжественной улыбкой позвал вглубь. Он провел ее в небольшую темную комнатку, заваленную книгами. У стены — широченный диван, рядом стол, стулья, шкаф с непонятными предметами.
Трофим усадил Зею в одинокое кресло рядом с диваном, сам сел напротив и наконец вымолвил:
— Как состояние? Готовы?
— Как бы…
— Есть к своему телу нежность?
— Как будто.
— Спустите чулок и прикоснитесь рукой к голому колену.
Зея исполнила.
— Теперь мягко поглаживайте рукой колено.
Зея стала исполнять.
— Что вы чувствуете?
— Мне приятно.
— До какой степени? Чувствуете ли вы истому в сердце?
— Нет, нет, — удивилась Зея.
— Нет так нет. Но сдвиг есть. Это видно и по вашему лицу… Ваше тело ожило…
— Ага.
— Ну, так приступим к делу, золотко. Какой нож предпочтете?
И Трофим положил на стол взятые откуда-то исподнизу два серьезных, точно созданных для смерти, ножа. И тут Зея закричала, даже с визгом:
— Не хочу, не хочу!
Трофим всплеснул руками:
— Браво, браво! Наконец до вас дошло. Поздравляю!
Зея выпучила глаза:
— Разве это я завопила «не хочу!»?
— А кто же?
— Мне стало страшно. Не за себя, а за горло. Мне чево, я — ничто. А из горла — кровь, боль. И вообще.
— Поздравляю. Особенно с этим «вообще»… Ну, что ж… Не хотите — не надо. Насильно мил не будешь…
Воцарилось глубокое молчание. Зея в раздумье погладила свое колено. И потом сказала:
— Жалко. Но тело просит: «не надо»…
— Могли бы и ослушаться, — съязвил Трофим.
Зея развела руками. Трофим помолчал и спросил:
— Зеечка, вы действительно не сомневались или, точнее, верили в то, что я могу вот так просто вас зарезать? К тому же за это полагается большой срок…
Зея опять впала в легкое раздумье.
— Почему нет? Жизнь, она на сон похожа. А во сне все может быть. Я надеялась, что и вы во сне. Сомнение слегка навеяла Анфиса своим криком… Но все равно я как-то верила в вас. Меня что-то тянуло к вам, это было помимо меня, я думала, вы можете зарезать.
Она чуть-чуть всплакнула.
— Дорогая, — Трофим вскочил со стула. — Я утру ваши слезы. В конце концов, все поправимо…
— Я уже не хочу, — глухо ответила Зея.
— А на диванчик лечь хотите?
— На диванчик хочу.
И Зея прилегла.
