— Ну, знаете, это субъективно, странно и, главное, ненаучно, — только и пробормотал он.
Стараясь как-то сгладить сюрреальный скандал, он обратился к девушке, сидящей в первом ряду, надеясь, что раз она девушка, то как-то смягчит ситуацию.
— А что вы думаете о моем выступлении? — спросил он у нее.
Девушка не изволила даже встать, а с места довольно громко ответила:
— Я по своим убеждениям солипсистка. О каком мире вы говорите? Весь мир в моем сознании. Кроме меня, ничего не существует в полном смысле этого слова. Ваше так называемое выступление просто бессмысленно и неактуально для меня.
Альфред даже побагровел:
— Зачем же вы сюда пришли?
— Это вас не касается, господин призрак.
Норинг неожиданно испугался. Испугало его больше всего то, что именно личность женского пола, созданная рожать детей, имеет такой взгляд на вещи.
Он взглянул на аудиторию и с ужасом подумал, что вдруг здесь все солипсисты. Но его ужас прервал доброжелательный возглас пожилого человека в помятом пиджаке:
— Товарищ… как вас там… Антихрист… Вы не переживайте! Она, видно сразу, девушка хорошая, русская, умная, только сейчас некоторые девушки у нас хамят ни с того ни с сего, это бывает. А насчет вашего выступления скажу прямо: я его поддерживаю. Вы, говоря честно, стоите на позиции коммунизма, пусть с религиозным оттенком. А я как бывший член коммунистической партии всей душой с вами!
Кто-то из женщин хихикнул в ответ. Но Норинг уже оправился от шока и заявил:
— Что ж, в вашей позиции есть здравое зерно. Только коммунизм как доктрина утопичен, ибо для того чтобы его осуществить, нужны сверхъестественные силы. И наш спаситель — именно тот, кто может даже коммунизм превратить в реальность.
Тогда из заднего ряда раздался совсем замогильный голос:
— Да ваш этот хрустальный дворец вечной земной жизни черти в один миг разнесут. Поверьте мне. С ними не поспоришь! Никакой Антихрист не поможет.
И тут посыпался целый каскад истеричных возгласов и мнений:
— Да вы все перевернули вверх тормашками, на сто восемьдесят градусов! Исказили все! У вас дух служит плоти, а не плоть духу, как в традиции!
— Недаром так много людей ушло! Не выдержали!
— Ушли, потому что идиоты. Человек к нам приехал, старался, так поговорите с ним по душам, объясните его ошибки. Но, может быть, он в чем-то прав!
— Прекратите шум и бабий визг!
Наконец удалось успокоиться. Альфред заявил:
— Давайте подведем итоги.
В ответ послышалось:
— Какие итоги?! Мы же не поймем толком, не знаем, кто вы, от добра или зла?!
За Норинга кто-то вступился:
— Да он же хочет, чтоб всем жилось славно, широко, без смерти, здесь, на привольной земле — что ж тут плохого?! А, мужики?!
— Знаем мы! Нам еще не того обещали! И каков результат?!
Снова взошло молчание. И вдруг хриплый голос с задних рядов прервал тишину:
— А я знаю, как проверить! Укусить его надо! Ежели мрачно пахнет, значит, свой, а если сладко — то паразит, эксплуататор, мозги туманит.
Альфред невольно попятился. Но Эдгар оставался невозмутим. Встал еще один, со средних рядов:
— Господин лектор, вы не обижайтесь. Здесь все люди добрые, морду вам не набьют. Вот даже церковные люди, и те не стали шуметь, а просто ушли… И лично мое мнение такое: сейчас главный лозунг мира сего — «Вперед, в преисподнюю!» Но Рассея наша изменит направление этого лозунга в другую сторону, а в какую — одному Богу известно. Все равно Россию умом не понять. И вам я, г-н лектор, по душе и искренне советую: выбросьте свой ум на помойку. Тогда вы, может быть, хоть кое-что поймете в России…
— Благодарю за совет, — угрюмо ответил Норинг. — Может быть, он мне пригодится.
В ответ раздались аплодисменты, явно в его адрес. Альфред тупо-иронично откланялся. На этом первое его выступление в России закончилось.
Глава 5
Тем временем и Петр, и Таисия приходили в себя после поездки в столь дальние края. Но уже дня через два вошли в обычный ритм. На четвертый день Таисия позвонила брату и сообщила, что у нее с Володей все решено: они расписываются, становятся мужем и женой.
— Ну наконец-то, — облегченно ответил Румов.
— Володя уехал в срочную командировку в Питер, и потом сразу отметим…
— А у меня новость: в Москве объявился наш незабываемый Антихрист. Уже выступал.
— Да ты что?! Ты сегодня днем свободен? Давай встретимся.
— В ресторане на Пречистенке. В том самом. На крыше. В три часа дня.
В Москве стоял исступленно солнечный, великолепный осенний день. У столика на краю крыши, за надежной перегородкой они и встретились, брат и сестра. В солнечном облике был виден храм Христа Спасителя, и где-то вдали, за домами, виднелись золотые купола кремлевских церквей.
— Раз Кремль стоит, значит, время невластно, — произнесла Таисия, когда они садились за столик.
Румов вздохнул и сначала одобрил ее решение относительно брачного союза с Володей. Потом заказал красное вино и то, что полагается к нему. И затем описал выступление Альфреда, точнее, сюрреальный слух о нем.
— Потом мне звонил сам Норинг и жаловался, что многие не верят, что он адепт и предшественник Антихриста. Мол, поговаривают, что он самозванец и даже жулик.
Таисия рассмеялась.
— Давай выпьем за то, что он жулик, а не предтеча Антихриста…
Они чокнулись.
— Я ему говорю, — продолжал Румов, — что вы же никогда ни с кого не берете денег за свои речи. А он ответил: «Именно поэтому некоторые считают, что я не просто жулик, а опасный жулик».
— Да, он действительно опасен. Хотя время, конечно, не то, — тихо сказала Таисия. — Без шуток. Дело даже не в идеях. В нем чувствуется какая-то скрытая, затаенно-таинственная мощная сила. Она, может быть, и не имеет отношения к его идеям… Я видела его всего один раз, но этого достаточно… Кто он?
— Да, такая сила в нем есть.
И на этом они закончили разговор о Норинге.
…Потом пришло молчание. И вдруг они одновременно взглянули на небо, как будто бы по направлению к солнцу, в бездонное небо, но не совсем в то видимое небо, а в то, которое сокрыто. Как будто там, в этом сокрытом, невидимом небе таится их источник, их небесная утроба, из которой вышли их души, сближенные навсегда в мистическом, далеком от всего человеческого единстве.
Они все поняли и переглянулись. Это воспоминание, видимо, не могло продолжаться здесь долго, тем более одновременно. Но его ясность была очевидна на всю жизнь. Они знали, предчувствовали это, тем более что подобное возникало и раньше. Но сейчас его явление было слишком пронзительным, хотя и молниеносным. «Мы два существа в одном. И мы объединены одной таинственной, непостижимой пока реальностью», — мелькнуло в сознании Таисии.
