- Я вроде как пытаюсь быть все время занятым.
Если я ничего не делаю, я начинаю думать.
- О чем?
Адамово яблоко Лукаса подскочило, когда он сглотнул.
- Мой старший брат пытался покончить с собой
год назад.
Ханна вытаращила глаза.
- У него биполярное расстройство.
Он перестал принимать свои лекарства и...
что-то в его голове пошло не так.
Он принял целую упаковку аспирина, и я нашел
его после этого в нашей гостиной.
Сейчас он в психиатрической больнице.
Они держат его на всех этих лекарствах и... он
на самом деле больше не тот, так что...
- Он ходил в Розвуд Дэй? - спросила Ханна.
- Да, но он старше нас на шесть лет.
Ты, вероятно, не помнишь его.
- Боже.
Мне так жаль, - прошептала Ханна.
- Это ужасно.
Лукас пожал плечами.
- Многие, вероятно, просто сидели бы в своих
комнатах и напивались бы, но для меня лучше напряженно трудиться.
Ханна скрестила руки на груди.
- Мой способ оставаться в норме, это поедать
тонны сырных закусок, а потом выблевывать их.
Она захлопнула рот.
Она не могла поверить, что просто сказала это.
Лукас поднял брови.
- Сырные закуски, да? Как Чиз-Итс? Доритос?
- Угу.
Ханна уставилась на деревянное дно корзины.
Пальцы Лукаса засуетились.
Его руки были сильными, хорошо сформированными
и выглядели так, будто могли сделать действительно классный расслабляющий
массаж.
Внезапно Ханна захотела дотронуться до них.
- У моей кузины тоже... была эта... проблема,
- мягко сказал Лукас.
- Она с этим справилась.
- Как?
- Она стала счастливой.
Она уехала.
Ханна уставилась за край корзины.
Они пролетали над Чесволдом, самым богатым
розвудским кварталом.
Ханна всегда хотела жить в Чесволде, и отсюда
имения выглядели еще более потрясающими, чем снизу.
Но они также выглядели строгими и формальными,
и немного нереальными - больше похожими на идею дома вместо чего-то, где вы бы
действительно захотели жить.
- Обычно я счастлива, - вздохнула Ханна.
- Я не делала... этих сырных вещей... год.
Но в последнее время моя жизнь ужасна.
Я расстроена из-за Моны.
Но есть кое-что большее.
В этом все дело.
С тех пор, как я получила первое сообщение,
вещи изменились от плохих к худшим.
- Перемотай.
Лукас откинулся назад.
- Сообщение?
Ханна остановилась.
Она не хотела упоминать Э.
- Просто сообщения, которые я получаю.
Кто-то дразнит меня всеми этими личными
вещами.
Она взглянула на Лукаса, надеясь, что он не
заинтересуется - большинство парней не заинтересовались бы.
К сожалению, он выглядел обеспокоенным.
- Звучит гнусно.
Лукас наморщил брови.
- Кто их посылает?
- Не знаю.
Сначала я думала, что это была Элисон
ДиЛаурентис.
Она остановилась, отбрасывая волосы с глаз.
- Я знаю, это дебильно, но в первом сообщении
говорилось о таких вещах, о которых знала только она.
На лице Лукаса возникло отвращение.
- Тело Элисон нашли когда, с месяц назад?
Кто-то играет ее роль? Это... это извращение.
Ханна замахала руками.
- Нет, я начала получать эти сообщения до
того, как нашли тело Эли, так что никто еще не знал, что она была мертва...
Ее голова начала болеть.
- Это сложно и... не волнуйся об этом.
Забудь, что я что-то говорила.
Лукас с тревогой посмотрел на нее.
- Может, тебе стоит позвонить копам.
Ханна фыркнула.
- Кто бы это ни был, он не нарушает закон.
- Но ты не знаешь, с кем имеешь дело, - сказал
Лукас.
- Это, наверное, просто какой-то придурок.
Лукас остановился.
- Разве копы не говорят, что, если вас
беспокоят, например, телефонными розыгрышами, это скорее всего кто-то, кого ты
знаешь? Я видел это на криминальном шоу.
Ханну охватил холод.
Она подумала про сообщение Э: один из твоих
старых друзей кое-что от тебя скрывает.
Кое-что значительное.
Она снова подумала о Спенсер.
Однажды, вскоре после исчезновения Эли, отец
Спенсер взял их четверых в Уайлдвотер Кингдом, аквапарк не слишком далеко от их
дома.
Когда Ханна и Спенсер забирались по ступенькам
на Чертов Обвал, Ханна спросила ее, злились ли они с Эли друг на друга за
что-то.
Лицо Спенсер стало такого же цвета мерло, как
ее бикини Tommy Hilfiger.
- Почему ты спрашиваешь?
Ханна нахмурилась, прижимая резиновый коврик для бассейна к груди.
- Мне просто любопытно.
Спенсер подошла ближе.
Воздух замер, и все всплески и стуки,
казалось, исчезли.
- Я не злилась на Эли.
Она злилась на меня.
Я понятия не имела, почему, понятно?
Потом она развернулась на сто восемьдесят градусов и пошагала вниз по
деревянной лестнице, практически отталкивая других по пути.
Ханна поджала пальцы на ногах.
Она не думала о том дне некоторое время.
Лукас прочистил горло.
- О чем записки? О сырных делах?
Ханна посмотрела на окна на крыше Розвудской церкви, места мемориала Эли.
"Пошло оно", - подумала она.
Она рассказала Лукасу про Э - почему не про
все остальное? Это было как те упражнения на доверие, которые она выполняла в
лагере после шестого класса: девочка по имени Вивиан Роджерс, с которой она
жила, становилась за ней, а Ханна должна была падать ей на руки, веря, что она
поймает Ханну, а не уронит ее на траву.
- Ага, сырные, - тихо сказала она.
- И ты, возможно, слышал о других вещах.
Обо мне ходит множество слухов.
